Рыцари Старой Республики: Я, Реван
Шрифт:
– Сколько, по-твоему, мне лет? — спросил я, скидывая капюшон и наклоняясь к пленнику.
– Восемнадцать? Двадцать, двадцать пять?.. — предположил Давик.
Я откинулся на спинку и громко, старательно заржал. Не потому, что Давик ошибся (он как раз угадал). Просто смеяться мне сейчас совсем не хотелось, и я решил, что искусственный ржач будет выглядеть достаточно отвратительно, как и положено веселиться беспощадному психопату, намеренному (и способному) вырезать верхушку Обмена. Репутацию чрезвычайно талантливого отморозка, заработанную резнёй в кантине, следовало поддерживать, в том числе, подобными
– Ты слышала, Бастила? — спросил я, как следует отсмеявшись. — Этот идиот считает меня ребёнком. Кажется, я неплохо сохранился.
Откровенно говоря, я не знал возраста настоящего Ревана. Он успел стать джедаем высокого ранга, побывать в Неизведанных регионах, открыть Звёздную Кузню, собрать и возглавить армию... Даже с учётом способностей, даруемых Силой, никак не меньше сорока, верно?
И Бастила это знала.
И Давик, впившийся в джедайку взглядом, понял, что ей тоже смешно, искренне смешно. И осознал, что ошибся даже в такой простой задаче, как оценка моего возраста. Картина мира рушилась у него на глазах. Всё известное сделалось неведомым, всё понятное — туманным и непостижимым.
Гниль, фальшь, духовная слабость, которые я почувствовал в криминальном лорде при первой же встрече, пришли в движение, расширились и заняли место прежних властности, уверенности, надменности.
Давик сломался.
Глава 5. Дантуин
24.
С этого момента Канг сотрудничал с нами почти без фокусов. Так только, иногда проскочит искорка надежды... и тут же погаснет.
Как я узнал, что Давик покорился по-настоящему? Я просто чувствовал: Великая Сила всё охотнее даровала мне понимание других разумных. Как перк «Эмпатия»: нужные строчки в диалогах подсвечиваются синим или красным... Наверное, не очень корректное сравнение, ведь никаких готовых «строчек» никто мне не подсовывал. Я просто чувствовал, как следует строить разговор, чтобы попадать в нужные места любого собеседника.
Впрочем, вряд ли совсем уж любого: сомневался я, что и Малака получится вот так же уболтать. Или даже Совет джедаев на Дантуине, куда я подумывал направиться сразу после побега с Тариса.
Но сперва надо было осуществить этот самый побег.
Мы записали приветственное послание Лорду Малаку, в котором Давик демонстрировал, что на борту «Чёрного ястреба» действительно находится пленная Бастила, и отправили головидео на флагман Малака, «Левиафан». Я понятия не имел, с какого перепугу корабелы далёкой-далёкой галактики называют свою продукцию именами монстров из земного Ветхого Завета... главное, что мы оказались достаточно убедительными: на «Левиафане» купились, скинули пакет с новыми кодами доступа (те, которые так и не успел ввести Гудров, уже устарели) и потребовали немедленной стыковки.
Мы запросили два часа на то, чтобы забрать с Тариса ещё нескольких пленников.
«Левиафан» отказал. В грубой форме. И пригрозил выслать звено истребителей.
Мы плюнули на осторожность и приказали Давику передать мой словесный портрет, не забыв уточнить, что я-«пленник» нахожусь в бессознательном состоянии.
«Левиафан» молчал, очевидно, пока просьба не дошла до Малака, затем согласился предоставить нам дополнительный
Скованный Давик отправился в грузовой отсек. «Чёрный ястреб» метнулся к знакомому космодромчику. Бастила оказалась пусть не блестящим, но вполне адекватным пилотом.
Я смотрел на её уверенное обращение с пилотским пультом, и думал, что она далеко не дура. И понимает, на что клюнул Малак. И понимает, что я, отправляя на «Левиафан» собственный словесный портрет, прекрасно знал, какую наживку подсовываю Лорду ситхов.
А это могло означать только одно: не такая уж у меня и амнезия.
Нет, я вполне сумел бы убедить девушку, что считаю себя вовсе не Реваном, а каким-нибудь известным героем войны, сумевшим насолить Малаку настолько, что тот... в общем, сумел бы. С момента попадания я уже наврал больше, чем за всю предыдущую жизнь. И даже Сила не помогла бы джедайке распознать ложь: в этом смысле моя собственная Сила, кажется, превосходила все прочие, как ранкор гизку.
Можно было бы соврать Бастиле. Просто не хотелось мне ей врать, отчаянно не хотелось.
– Не он, — сказал я, поймав очередной осторожный и настороженный взгляд девушки.
– Что? — спросила она, отворачиваясь к пульту.
– Я — не он.
– Ты о чём? — сказала Бастила.
Я слышал нотку неуверенности в её голосе. И чувствовал червоточину страха в её душе: Сила показывала мне слабости собеседника, словно кровеносные сосуды на картинке из анатомического атласа.
Насколько же, оказывается, легко тянуть за эти дрожащие струны!.. Чувствовать, как живое, разумное, наделённое собственными мыслями и желаниями существо реагирует на еле заметное воздействие в ключевых точках, уступает ничтожному по сути давлению, поддаётся твоей воле! Как же опьяняет эта... власть?
«Абсолютная власть»?..
Я вспомнил, как оборвалось сердце при виде падающей в бездну тележки, и мысленно влепил себе пощёчину.
– Бастила... — сказал я, хватаясь за подлокотник пилотского кресла, чтобы не упасть при очередном манёвре. — Ты спрашивала: кто я...
В тесной кабине «Ястреба» мы были наедине. Я видел, как дрожат руки Бастилы, и надеялся, что это всего лишь вибрация форсируемых при крутой посадке двигателей яхты. Мне впервые пришло в голову, что Реван, настоящий Реван, внушал очень многим разумным не просто страх, а подлинный, глубокий, беспредельный ужас. Тот сон, где Бастила сражалась в сером тумане... тот страх, который глухо пылал в ней... И сейчас она находилась в полуметре от источника своих кошмаров, могла чувствовать моё дыхание на своих душистых растрёпанных локонах...
– Я знаю, о чём ты думаешь, — сказал я, внезапно охрипшим голосом. Джедайка строго поджала губы... пусть: во сне ли, наяву ли — она привыкла побеждать свой страх. — И сам постоянно об этом думаю. Но я — не он.
Бастила бросила на меня быстрый взгляд:
– Как ты можешь знать...
– Никто. Никто не может знать. Ты уверена, что досконально знаешь себя?
– О да, — вскинула голову девушка. — Я джедай.
– Он тоже. Он тоже был джедаем. Умным, храбрым, могущественным. Гордым... как ты сейчас.