Рыцари
Шрифт:
Два года, подумала она. Два года прошло с тех пор, как она исчезла из Кенбрук-Холла. А ведь в двадцатом веке прошло не больше месяца.
За это время много чего могло случиться, и радость Глорианы была омрачена страхом. Она не знала, вернулась ли вовремя, чтобы предотвратить те трагедии, о которых прочитала в манускрипте профессора Стайнбета. Если же нет, то впереди ее ждали одни несчастья.
Оторвавшись от этих невеселых мыслей, Глориана подумала о том, что мужчина принимает ее за мальчишку, вероятно, из-за ее
— Отвечай, откуда ты, мальчишка, иначе получишь хорошего пинка.
Глориана не знала, что ей ответить.
— Из Кенбрук-Холла, — решилась она наконец.
Мужчина приблизил к ней свое лицо. Из его рта воняло гнилью, а от тела несло потом, — Из Кенбрук-Холла, говоришь? Врешь, там давно никто не живет, кроме привидений.
Он пуст.
У Глорианы упало сердце.
— Не может быть.
— Хозяин перебрался в Хэдлей, — ответил мужчина и смачно сплюнул. Глориана почувствовала, что ее тошнит. — Оттуда ближе до таверны.
Глориана вырвалась из цепких пальцев крестьянина и довольно грубо оттолкнула его, когда он вновь попытался схватить ее. Оглядевшись по сторонам, Глориана узнала местность. Она оказалась в одной из деревень неподалеку от Хэдлей. До замка Гарета нужно было пройти еще несколько миль.
Игнорируя летящие ей в спину вопросы и насмешки, она быстрым шагом направилась к видневшимся вдалеке крестьянским хижинам. Там она надеялась выклянчить, одолжить или даже стащить женское платье. Одежда двадцатого века вызвала слишком много вопросов, на которые ей совсем не хотелось отвечать.
По дороге ее обгоняли повозки, груженные сеном. Сидящие в них люди неодобрительно косились на нее. Добредя наконец до деревеньки, она увидела посреди нее труппу бродячих комедиантов. Там были и акробаты, и жонглеры, и танцовщицы, а еще небольшой зверинец в клетках на колесах.
Боязливо покосившись на большого косматого медведя, сидевшего на цепи, Глориана подошла к седому мужчине. Он был самым высоким в труппе и потому производил впечатление главного. На нем был широкий плащ из лазурного шелка, украшенный блестящими золотыми звездочками.
— Простите, — обратилась она к нему, дотронувшись до его рукава.
Он обернулся, взглянул ей в глаза и улыбнулся, словно ее лицо показалось ему знакомым. Наверное, его труппа уже давала представления в замке Хэдлей, когда она еще жила у Гарета. А может быть, они участвовали в праздновании посвящения Эдварда в рыцари.
Глориана подумала, что этот высокий человек волшебник. И тут он произнес странные слова.
— А вот и ты наконец, — сказал новоиспеченный Мерлин тоном человека, который долго искал и наконец нашел свою пропажу.
Глориана испуганно отпрянула от него. Но сейчас самым важным для нее было найти Дэйна, поэтому она не придала значения словам человека в звездном плаще.
— Куда вы направляетесь? —
— В замок Хэдлей, — был ответ. Мужчина сопроводил свои слова тяжелым вздохом. — Печаль поселилась там, а счастье покинуло его.
Ледяное копье боли пронзило сердце Глорианы, когда она узнала, что на долю ее семьи выпало столько страданий, но она постаралась не давать волю чувствам. Однажды, бродя по руинам Кенбрук-Холла под дождем в мире Лина, она уже поддалась чувствам и это едва не стоило ей жизни. Ей не хотелось повторять прежних ошибок.
— Я хочу присоединиться к вашей труппе, — решительно сказала она. Если комедианты примут ее к себе, то дадут ей костюм, под которым она сможет скрыть свою одежду двадцатого века. Глориане очень хотелось увидеться с Дэйном, но она прекрасно помнила, о чем говорилось в манускрипте профессора Стайнбета. После ее исчезновения ее стали называть Кенбрукской ведьмой. Если она открыто появится в замке, то подвергнет себя серьезной опасности.
— А что ты умеешь делать? — спросил хозяин труппы, и в глазах его блеснули озорные искорки. — Ты танцор, фокусник или факир?
Глориана замялась.
— Я могу танцевать, — подумав, сказала она, потом просияла, вспомнив о своем путешествии в двадцатый век и обо всех тех удивительных вещах, которые она там увидела. — А еще я могу рассказывать замечательные сказки.
— Сказочник, — проговорил мужчина, коснувшись ее волос. — Ты юноша или девушка?
Глориана оглядела себя. Свободный свитер и широкие штаны скрывали ее формы. Ее небольшая грудь и некрутые бедра стали совсем незаметны.
— А кем мне нужно быть, чтобы вы меня взяли? — спросила она, поглядев в сверкающие глаза Мерлина.
Хозяин труппы раскатисто рассмеялся, откинув косматую голову.
— А тебе дан выбор? В таком случае ты дашь фору любому из моей труппы, если можешь быть и тем и другим!
— Я женщина, — тихо сказала Глориана, надеясь, что Мерлина не удивят ее стриженые волосы. По стандартам двадцатого века они были достаточно длинными, почти доставая ей до плеч, но в тринадцатом столетии женщины не стриглись ни разу за всю свою жизнь.
— А, — только и сказал комедиант, приветственно протягивая ей руку. — Меня зовут Ромулус. Вы поедете с нашей труппой до замка Хэдлей, миледи. А там — кто знает?
Глориана прищурилась. Этот человек пугал ее, Глориане казалось, что он знает, кто она такая на самом деле, и что он ожидал ее возвращения. Один из комедиантов бросил Глориане красное платье с капюшоном, расшитое золотом. Она не колеблясь подхватила наряд.
Глориана натянула платье поверх своей одежды и опустила на лицо капюшон. Улучив минутку, когда за ней не следили ничьи глаза, она зачерпнула в ладонь грязи с земли и старательно вымазала себе лицо и руки, придавая себе еще большее сходство с бродячими актерами.