Рыцарство
Шрифт:
V. Не отступи перед неприятелем.
VI. Сражайся с неверными без роздыху и пощады.(Несущественная заповедь: война против сарацин не являлась главной целью рыцарства.)
VII. В точности исполняй свои феодальные обязательства, если они не противоречат закону Божьему.(Леон Готье справедливо вновь подчеркнул, что рыцарь высокого Средневековья не был человеком, непременно связанным своими феодальными обязанностями. Эта заповедь, таким образом, обращена не к рыцарю, а к воину, держателю фьефа. Помимо этого, условие, выдвинутое Леоном Готье для соблюдения данной заповеди, находится за границами самого
VIII. Не солги и будь верным данному слову.(Это наставление, вероятно, содержится в первой заповеди.)
IX. Будь щедрым и оказывай всем милости.(Если речь идет о материальной благотворительности, это первая заповедь, внушаемая Церковью; если же о показном милосердии, она, как нам кажется, наоборот, противоречит христианскому учению.)
X. Везде и всегда будь поборником Права и Добра и борись с несправедливостью и злом.(Это десятое наставление, прописные буквы которого присутствуют у Леона Готье, тоже вытекает из первой заповеди.)
В свою очередь, Гюстав Коэн в своей «Истории рыцарства в средневековой Франции» постарался изложить рыцарский кодекс в общих чертах. Исследователь свел его к пяти основным принципам:
— повиновение Церкви и забота о ней; уважение ко всем и верность своим предводителям;
— щедрость по отношению к беднякам;
— смелость и сострадание в бою;
— помощь и содействие слабым.
В конце концов, нам тоже следует составить свой список заповедей рыцарства. И принципы, которые вдохнули жизнь в древний рыцарский орден, нам представляются просто состоящими из трех видов:
1. Религиозные обязательства.
2. Мирские обязательства.
3. Личные обязательства.
1. Нет нужды долго распространяться о религиозных обязательствах рыцаря. Он должен подчиняться всему, чему учит и что предписывает Церковь. Будучи человеком военным, рыцарь должен, в частности, обеспечивать каждый раз, когда это потребуется, защиту ее служителей и имущества. Человеку физически сильному, ему также следовало оказывать немощным и беднякам ту нравственную и материальную помощь, которую требует Церковь.
2. Мирские обязательства рыцаря проистекали из занимаемого им в средневековом мире положения. Воину, не имевшему фьефа, следовало сохранять верность своему военачальнику. Вассалу надлежало старательно выполнять свои феодальные обязанности. Если же рыцарь являлся сюзереном, то должен был осуществлять свои права по отношению к вассалам со всей справедливостью и добротой. Странствующий рыцарь — а их, вопреки утверждениям рыцарских романов, встречалось не так уж много — должен, будучи свободным от всех, как военных, так и феодальных уз, поступать на службу к любому, кто нуждался бы в его помощи и поддержке. Короче говоря, человеку, принявшему рыцарское посвящение, следовало выполнять все свои сословные обязанности.
3. По отношению к самому себе у рыцаря имелось только одно, но, пожалуй, самое тяжелое, обязательство: всегда быть верным себе и добровольно данной им клятве — в общем, всему тому, что сделало бы честь мужчине.
Без сомнения, нас, в свою очередь, обвинят в желании свести рыцарский идеал к имеющей магический характер цифре. Отметим для тех, кто имеет тягу к символам и скрытым смыслам (например, три — от Святой Троицы; четыре — огонь, земля, воздух и вода; пять от пятиконечной звезды; шесть — от печати Соломона; семь — из древнееврейской религии; и так далее), что дело тут не в ней. Кроме того, этот «треножник», на котором, как мы полагаем, покоился весь институт рыцарства, стал и моральной основой для его преемника —
Далее же, но в другой главе, мы установим, что этот «треножник» встречается и в современном мире, который в незначительной степени унаследовал великую рыцарскую мечту. Речь идет о скаутском движении, главным образом о его христианском течении, а точнее — европейском католическом скаутском движении.
В день своего посвящения оруженосец публично клялся быть верным этим трем принципам рыцарского кодекса. А именно при совершении самой церемонии, происходившей в мирное время и посреди торжественных и помпезных праздников согласно существовавшему ритуалу (если не сказать — бывшему тогда в моде), будущий рыцарь клялся, положив руки на Евангелие, произнося условия этого торжественного обещания, сводившиеся, в конце концов, к одной фразе, которую находим в понтификалии епископа Гильома Дюрана: «Esto miles pacificus, strenuus, fidelis et Deo devotus» (Будь рыцарем миролюбивым, отважным, верным и преданным Богу).
Но что происходило, когда церемония совершалась на поле боя, когда не было времени для продолжительных речей? В таком случае клятва сводилась к простейшему выражению: всего несколько слов. Казуисты — например, епископ Шартрский Иоанн Солсберийский, написавший трактат «Policraticus» около 1260 г., — утверждали даже, что слова в этом случае бесполезны: факт вручения меча и жест удара означали, что рыцарь и без клятвы должен отныне соблюдать все остальные обязательства, так как это являлось неотъемлемой частью рыцарского звания.
Юноша, выходец из воинского сословия, пройдя суровое обучение, в ходе великолепной церемонии, где присутствовал его государь, или в простом убранстве домашнего торжества, становился рыцарем. Сопоставляя рыцарский идеал с самыми банальными повседневными требованиями жизни, этот молодой рыцарь очень быстро постигал, какая глубокая пропасть разделяет мечту и реальность. Ему предстояло встретить на своем пути неудачи, перенести личные поражения, испытать разочарования. Могло статься, что однажды он окончательно утрачивал свои юношеские мечты. Учитывая, что рыцарство было, по крайней мере, в принципе, званием, а не занимаемым положением, что же происходило с таким человеком? И как выходили из рыцарских рядов, доступ в которые был таким ограниченным?
Как и всем, кто стремится разобраться, чем же являлся институт рыцарства, нам придется повториться. Если истоки происхождения рыцарства для нас по-прежнему и, наверное, навсегда остаются сокрыты пеленой, покрывшей все раннее Средневековье, если ритуал посвящения в рыцари, особенно некоторые из его жестов, нам мало понятен, условия, при которых утрачивали рыцарское звание, также являются сейчас практически неизвестными. Литература об этом вопросе незначительна: несколько слов в трех или четырех песнях о деяниях и намеки в церемониалах. Лишь Лакюрн де Сент-Палей в «Записках о старинном рыцарстве», работе, которая, хоть и написана в XVIII в., тем не менее является серьезным исследованием о рыцарстве, раскрывает этот вопрос с недостаточной точностью, посвятив утрате рыцарского звания лишь три страницы. Однако автор «Записок» не привел в своем рассказе ни одного доказательства; кажется, что в данном случае нехватка документов была частично восполнена его воображением. П. Оноре де Сент-Мари в его «Рассуждениях» пишет лишь о ритуале лишения звания, относящегося к эпохе, когда рыцарство отмирало (XV–XVI вв.).