Рычаг локтя

Тыналин Алим

Оля поспешно отодвинулась. Но я схватил ее за руку. Подтянул к себе. Коснулся левой скулы.

На пальцах осталась блестящая масса. На скуле появилось темное пятно. Теперь уже отчетливо.

— Он не только ругает и придирается, — медленно сказал я. — Какой душка у тебя братец. Иногда распускает руки. Почему ты не вызовешь милицию? Если он недавно вышел. И нарушил правила контроля за отсидевшими… Мало ему не покажется.

Ольга отодвинулась. Покачала головой. Эх, глупенькая девушка. Еще и защищает братца.

— Я не хочу,

чтобы он опять сел, — глухо сказала Оля. Покачала головой. Я уже знал, что она скажет в ответ. — Все-таки, он мой брат. Каким бы ни был. Моя мама бы не согласилась.

Я пожал плечами.

— Ладно, раз так, тогда договорились. Только смотри, я ему могу рожу начистить. Особенно, если он за нож ухватится. Как обычно любят зэки делать.

Ольга смотрела на меня. Из глаз покатились слезы. Я обнял девушку.

— Ну, малышка, ты чего? Хватит переживать, разберемся.

Оля спрятала лицо у меня на груди. Слегка стукнула кулачком в бок. Чего это она? Я ее слишком прижал, что ли?

— Хватит так говорить! Не называй меня малышкой.

Я крепче прижал девушку к себе. Может, поцеловать ее? Только, чтобы отвлечь, разумеется.

— Опа, а что это тут у нас происходит?

Ну конечно. Я сразу узнал гнусавый голос. Сбоку от нас, вне поле зрения.

Оля вздрогнула, как ужаленная. Отшатнулась от меня, быстро обернулась.

В трех шагах от нас возле изгороди, опоясывающей пространство перед домом, стоял мужик лет тридцати. Хотя, может, он и младше возрастом.

Но казался таковым из-за темной кожи, трехдневной щетины, красных воспаленных глаз и сизого носа, свидетельствующего о повышенной склонности к употреблению спиртного. Телосложение плотное, похож на прямоугольник, поставленный вертикально.

— Макс, это не то, что ты подумал, — отчаянно прошептала Оля и замотала головой. Это слегка обидно, разве можно так быстро отказываться от знакомства со мной. — Я просто встретила хорошего друга. Он…

Мужик приложил толстый палец-сосиску к губам и улыбнулся.

— Тихо, сестренка, тихо. Давай ты не будешь суетиться и мы спокойно все обговорим. Я же тебе ничего не предъявляю. Ты же сама себе хозяйка, в конце концов, как недавно говорила. Разве я могу тебя контролировать?

Темно-серые глаза пустые и неподвижные, не мигая, смотрели на меня. На Ольгу ноль внимания, хотя обращался он к сестре.

— Это хорошо, что ты так все понял, — торопливо сказала Ольга, поднялась со скамейки и вытерла лицо от слез. — Это совсем не то, что ты подумал. Пойдем, я тебе обед дам. Я в магазин ходила и встретила знакомого. Я хотела…

— Ш-ш-ш, — протянул Макс, сложив толстые губы в трубочку и продолжая прижимать палец ко рту. — Ш-ш-ш, сестренка. Я тебе верю, конечно же, только объясни мне пару моментов. Если ты пошла в магазин, то где твои покупки? Где авоська, где пакеты? Или ты все это время миловалась со своим ненаглядным?

Мне это надоело и я вышел из-за скамейки, отодвинув Ольгу в сторону.

Встал напротив мужика.

Он продолжал пристально смотреть на меня. Одет в темно-синий комбинезон широкого покроя с большим карманом на груди и рубаху в клетку. На ногах ботинки с закругленным концом и на толстой подошве, испачканные грязью.

О, вот интересные подробности. На левой руке две синие наколки в виде перстней, это означает, что за плечами у Макса две ходки. А еще на безымянном пальце правой руки тату перевернутого карточного знака «пики», это означает, что он сидел за хулиганство.

Если заглянуть под рубашку, наверняка можно найти и другие наколки. Хотя, пока что рисунки на теле Макса не внушают опасения.

— Слышь, ты брат Ольги? — спросил я и придвинулся ближе, тоже впившись пристальным взглядом в глаза Макса. Белки покрыты широкой сеткой красных извилистых прожилок. — Ну, отвечай, чего молчишь?

Брат напряженно смотрел на меня и видно, что в его мозгу происходит лихорадочная работа. Мысли вертятся со скоростью света.

Он бывал на зоне, а значит, знает, что надо уметь фильтровать базар, за каждое слово бывает спрос. Поэтому Макс сейчас тщательно выбирал, что мне ответить, чтобы я потом не мог ему ничего предъявить.

— Допустим, что я, — наконец, признал он и тоже придвинулся ко мне. Между нами осталось всего около метра. — А ты с какой целью интересуешься, уважаемый?

Если бы я сейчас предъявил ему за побои сестры, он бы мигом соскочил, сказал, что это гнилая предъява. Это ведь не на моих глазах произошло, как я могу доказать?

А Ольга вряд ли сейчас признается. Так что, он выйдет победителем из словесной схватки.

Поэтому я не стал опрометчиво обвинять его.

— А то, что сестру твою кто-то избил, — сказал я, стараясь просверлить взглядом дыру в его переносице. — Вон, синяк на лице, причем, не один. Ты как можешь допустить, чтобы ее избивали? Что ты за брат после этого?

Вот теперь я дождался, когда Макс на мгновение отвел взгляд. Буквально на миллисекунду, но отвел.

Быстро глянул на сестру, молча стоящую неподалеку и опять на меня. Видимо, хотел убедиться, что Ольга его не сдаст.

— А ты кто такой, чтобы меня спрашивать? — тут же спросил он, не ответив на мой вопрос. — С чего бы это я тебе отвечать должен. Ты не в свое дело лезешь, уважаемый. Это наше семейное дело, понял? Тебя не касается.

Я усмехнулся и выпрямил спину, чтобы мои глаза находились на уровне его лба. Это тоже психология.

Максим и так ниже меня на пару сантиметров, а так станет еще ниже. Получится, как будто я нависаю над ним. А это еще один балл в мою пользу. Как в поединке по самбо.

— Как это не касается? Я не только хороший знакомый Ольги, я ей обещал защиту и поддержку. Мы с ней встречаемся. Если ты, ее брат, не можешь защитить сестру, тогда отойди в сторону. Уйди с глаз долой. Не мешай, чтобы я ее защищал. Понял?