Рычаг локтя

Тыналин Алим

Один из знакомых сыскарей, знавший о чудесных способностях Савы, обратился к нему с просьбой «прочистить мозги» бедняжке Зине, чтобы вернуть ей память и получить зацепки для поимки бандитов. Сава, поразмыслив, согласился — не в его правилах было отказывать другу-милиционеру, да и профессиональный интерес взыграл: как там поживает подсознание травмированной свидетельницы?

И вот, в назначенный час, Зинаида робко вошла в кабинет Савы, озираясь по сторонам и комкая в руках платочек. Была она на вид самой обыкновенной — плотненькая, с усталым лицом и жиденькой косичкой мышиного

цвета, в сереньком простеньком платьице. Но Саву интересовало не платьице, а тайны, сокрытые в ее голове.

— Здравствуйте, Зинаида Павловна, — проникновенно произнес он, усаживая трепещущую клиентку в кресло. — Не волнуйтесь, сейчас во всем разберемся. Вы готовы мне довериться?

— Д-да, товарищ Карданов, — пролепетала Зина, исподтишка разглядывая броскую шевелюру и избегая смотреть в магнетические глаза гипнотизера. — Только я правда ничего не помню, хоть убейте.

— Это мы исправим, — многообещающе улыбнулся Сава, доставая из кармана массивные карманные часы на цепочке. — Сейчас вы расслабитесь, сосредоточитесь на моем голосе и на этих часах. Смотрите, как они раскачиваются, блестят, притягивают ваш взгляд…

Зина, словно загипнотизированный кролик, уставилась на часы, ее глаза начали стекленеть. Сава, мерно покачивая «маятником», забормотал низким, успокаивающим голосом:

— Вы погружаетесь в транс, мысли текут легко и свободно. Шок и страх уходят, память возвращается. Вы в безопасности, ничто вам не угрожает. А теперь вспомните тот день, когда случилось ограбление. Что вы видите?

Зинаида, все еще завороженно глядя на часы, глухо заговорила:

— Их было трое… Остановили машину, ворвались с пистолетами… Кричали, требовали денег… А один, светловолосый такой, в меня дулом ткнул и говорит: «Клади все в сумку, тетка, а то башку снесу!» Я и сложила, а он так ухмыльнулся противно, шрам на щеке скривился…

— Шрам на щеке? — встрепенулся Сава. — А ну-ка опишите этого типа подробнее! И напарника его тоже.

Кассирша, постепенно еще больше впадая в транс, все говорила и говорила, живописуя приметы грабителей. Сава торопливо строчил в блокноте, боясь упустить хоть слово. Шрам, когда-то сломанный нос, фигура борца — с этим уже можно было работать!

— Они о чем-то говорили между собой, — бормотала Зинаида, смотря остекленевшим взглядом в одну точку. — Тот, со шрамом который, все торопил напарников. Мол, давайте быстрее, а то на сборы опоздаю. Еще слово какое-то все повторял, то ли «Олимпиада», то ли «Спартакиада»…

— Спартакиада?! — встрепенулся Карданов, чуть не выронив блокнот от волнения. — Вы точно это слышали, Зинаида Павловна? Прямо из уст грабителя?

— Ну да, — пожала плечами все еще загипнотизированная кассирша. — Я помнится, подумала, что слышала про Спартакиаду где-то недавно? Куда они так торопятся — не иначе как на стадион.

— Ай да молодец! — просиял Сава, быстро чиркая что-то в блокноте. — Ай да Зиночка! Все-то ты подметила, ничего не упустила. Ну, теперь мы этого борца-грабителя из-под земли достанем!

Свидетельница меж тем, опустошив закрома своей памяти и облегченно вздохнув, погрузилась в целительный сон.

«Ай да Зина, ай да умница» —

думал Сава, бережно выводя ее из гипнотического транса и провожая до дверей. Теперь у него на руках были козыри в виде четкого описания бандита. Оставалось найти самого борца-налетчика на Спартакиаде — и тут без помощи дорогого друга Вити Волкова уже не обойтись…

* * *

Я пробежал глазами по строчкам: рост под метр девяносто, ширококостный, со сломанным носом и шрамом на левой щеке, светловолосый. М-да, не сильно сузило круг подозреваемых — почитай, каждый второй борец под это описание подходил.

— И что, думаешь, он тоже на Спартакиаде засветится? — с сомнением спросил я, возвращая листок Саве.

— А куда ж ему деваться? — хмыкнул гипнотизер. — Я тебе еще скажу. Если он настоящий борец, а не самозванец какой, то от соревнований ему не отвертеться. Только искать надо не здесь, — он обвел взглядом зал, где мы сидели, — а в манеже «Спартака», где вольники бока мнут друг другу.

— Ну что, сыщик, идем ловить твоего борца-налетчика? — я залпом допил лимонад из бутылки и поднялся со скамьи. — Заодно поглядим, как дела у наших конкурентов из вольной борьбы. У меня есть лишний час. На твое счастье.

Степаныч подтвердил, что у меня есть время. Отпустил на два часа. Я буду теперь выступать только после обеда. Даже переодеваться не стал.

Поэтому через полчаса мы уже пробирались сквозь гудящую толпу зрителей и спортсменов в легкоатлетическом манеже «Спартак», он же Зимний стадион. В просторном светлом зале на трех коврах одновременно шли схватки борцов, их подбадривали темпераментные выкрики тренеров и свист болельщиков.

Здесь мы с Савой битый час наблюдали за схватками борцов, примечая каждого, кто хоть отдаленно напоминал описание нашего налетчика. Я скользил взглядом по распаренным лицам атлетов, по их накачанным бицепсам и переломанным ушам — приметам неустанных тренировок.

Кого тут только не было: и русские богатыри, и жилистые кавказцы, и коренастые, широкоскулые ребята из Средней Азии. Все как на подбор — крепкие, уверенные в себе, не ведающие поражений. И попробуй угадай, кто из них недавно сменил ковер на паркет сберкассы, а борцовки — на маску с прорезями для глаз.

— Ну что, приметил кого-нибудь стоящего? — толкнул меня локтем Сава, отвлекая от невеселых дум.

— Двоих, — буркнул я. — Вон тот, светловолосый, со шрамом на скуле, что схватку у самого края ковра ведет. И другой, чернявый, только что соперника на лопатки уложил. Уж больно его рожа на описание кассирши похожа.

Сава прищурился, разглядывая кандидатов в грабители. Светловолосый как раз заломил руку противнику, заставив его трепыхаться на ковре выброшенной на берег рыбешкой. Чернявый, уже разделавшись с очередной жертвой, утирал пот с бритого затылка и горделиво озирался по сторонам.

— Хороши, чертяки, — задумчиво протянул Сава. — Силищи немерено, оба под описание подходят. Поди узнай теперь, который из них наш клиент.

— И что будем делать? — спросил я, машинально потирая правой рукой левое запястье — старый привычный жест самбиста перед схваткой.