Рысюхин, 12 градусов хватит?
Шрифт:
— Ага, отметили! — Подключилась и Ульяна. — В поезде, сухим пайком! Если бы не прошло уже больше месяца и это не выглядело смешным — заставили бы отметить по-настоящему!
— Всё-всё, убедили! Только вот бальный зал у нас всё ещё на стадии фундамента. В корчме, пусть и новенькой, праздновать не вариант. Придётся опять в Смолевичах «Дунай» снимать.
— А что «Дунай»? Далеко не худший вариант! — Поддержал идею и Шипунов.
— Значит, завтра же поеду договариваться!
После обеда мы с Шипуновым перешли в кабинет. К ливню как раз добавилась гроза, точнее, редкие погромыхивания превратились в регулярные раскаты грома, так что сосед вообще никуда не торопился. Андрей Андреевич полюбовался на новый кабинетный подарок, спросив разрешения, открыл и прочитал автограф Императора,
Закончив с реверансами, обложились картами и бумагами и полтора часа обсуждали варианты обустройства участка вокруг трактира, расположенного напротив имения Шипуновых. Больше всего ему понравился тот вариант, который включал в себя расчистку и облагораживание болотины с превращением её в пруд с мостками и беседкой. Особенно при условии, что эта часть будет гармонировать с прудом и беседкой через дорогу, на территории поместья. Я же упирал на то, что это получается самый дорогой вариант, сосед парировал доводом об увеличении площади переходящего мне участка. В общем, оба отвели душу и в планировании, и в том, чтобы поторговаться.
Тем временем непогода не собиралась утихать, так что Андрей Андреевич достал из кармана мобилет, мода на которые распространилась среди титулованных дворян района с моей лёгкой руки, и предупредил домашних, что будет ночевать у меня. После чего заказали кофе, сырную и мясную нарезку, а из шкафа в кабинете достали несколько бутылочек всякого разного к закускам и хорошо посидели до самого ужина, не торопясь обсудив много самых разных тем, от сортов выпивки до путей развития техники. Не мешало даже то, что сосед относился к старшему по отношению ко мне поколению. Возможно, сказался опыт посиделок с тестем, или то влияние потустороннего деда, который сильно поднимал мой психологический возраст. Причём именно посидели и поговорили, выпивка играла даже не второстепенную роль: за полдня на двоих у нас ушло не больше ста пятидесяти граммов крепкого.
[1] «Боцман и попугай», Режиссёр Михаил Каменецкий, «Союзмультфильм», 1982 год.
Глава 4
Утром солнышко сияло так, будто никакой грозы накануне и близко не было. Только лужи вокруг, да какие-то растрёпанные деревья подтверждали, что вчерашнее буйство стихии нам не привиделось, да ещё лежащие на земле в саду зелёные листья, оборванные ветром. Шипунов после завтрака откланялся и уехал к себе, я же, после обязательного визита к Ромке, пошёл доделывать мотодельтаплан. С помощью пары бойцов закрепил крыло на шарнире, а уже на улице раскрыл его, словно веер, и зафиксировал в таком положении. Проехался немного по дороге, приноравливаясь к изменившемуся управлению, всё же парус над головой здорово добавил инерционности. Ну что ж, надо пробовать оторваться от земли. Но не с дороги, которая просматривается из окон дома — мало ли что, чтобы Маша не нервничала.
Поэтому, проехав мимо холма, превращённого в песчаный карьер, стал искать поворот на луг, помнил же, что где-то здесь он был, ещё с тех пор, как поле обрабатывалось. Нашёл, и даже луг за ним был относительно ровный, причём недавно выкошенный — вон, сено сохнет, особенно вчера хорошо подсохло, хе! Прокатился несколько раз по лугу, снова поднимая пыль, только водяную, и осматривая луг на предмет возможных ловушек в виде ям или кочек. Ну, как говорит дед, «когда ни помирать — всё равно день терять». Так что выбрал такое положение, чтобы встать носом к ветру, а передо мною было метров двести-триста относительно ровного луга, и, удерживая аппарат тормозами, двинул вперёд рукоять управления оборотами винта.
Когда винт разогнался, я отпустил тормоз и двинулся вперёд, быстро набирая скорость, вспоминая, как дед описывал управление этим аппаратом.
«В мотодельтаплане управление инверсное по сравнению с нормальным самолётом. Чтобы повернуть налево, орган управления, то есть — трапецию, нужно сместить вправо. Так что во много раз проще
Когда по ощущениям скорость приблизилась к пятидесяти километрам в час, я толкнул трапецию вперёд. В отличие от попыток сделать это на неподвижном аппарате, в движении крыло больше сопротивлялось деформации, так что я толкнул рамку сильнее и внезапно для самого себя увидел землю метрах в пяти под собой!
«Не нервничай и не дёргайся! Главное — не дёргайся! Плавно рамку на себя, плавно, на чуть-чуть, и держи в таком положении, поле большое, сядешь!»
Сел, правда, с толчком и подпрыгиванием, сразу сбросил обороты. Посидел, успокаиваясь, и переводя дух. Ну, что сказать? Есть, как водится, две новости. С одной стороны — аппарат действительно может летать. С другой — совершенно непонятно, в каком положении в каждый конкретный момент находится трапеция относительно нейтрали. Пришлось срочно делать насечки на бортах кабины, изображая шкалы для продольного смещения моего, с позволения сказать — румпеля. Смещения его вправо-влево и так видны по вылету угла трапеции относительно всё того же борта, а вот углы подъёма или спуска я очень зря не разметил. Это ещё легко отделался, если бы толкнул трапецию ещё сильнее и задрал нос под большим углом — мог потерять скорость и рухнуть на землю, причём с высоты метров десять. Это могло быть больно, мягко говоря.
Работа заняла минут десять, правда, это только черновик, надо добавить цвет и подписать цифры, но даже эти зарубки, одна большая на четыре маленьких, и то помогали — я хотя бы видел условный ноль. Собравшись с духом, выехал на исходный рубеж и повторил все действия. Но при отклонении трапеции на одну большую зарубку аппарат взлетать отказался, пришлось толкать дальше, а потом и ещё дальше.
Убедившись, что поднялся на некоторую высоту и выровняв полёт, я посмотрел вперёд и увидел приближающуюся стену леса! Потом я посмотрел и по карте, и вживую, что до леса было ещё минимум полкилометра, и расстояние позволяло спокойно приземлиться. Но тогда… Впереди — лес, слева — полоса деревьев вдоль тракта, справа — холм, жуть жуткая! Я двинул рамку вперёд, набирая высоту, и опять перестарался, поднявшись как минимум вдвое выше деревьев!
Короче говоря, до самого обеда я то сидел на земле, успокаиваясь и набираясь решимости перед следующей попыткой, то совершал довольно странные и сомнительные манёвры. Ну, не разбился и аппарат не сломал, уже хорошо. Наконец, на одном из проходов увидел сворачивающий с тракта грузовик очень знакомого вида, и решил, что пора завязывать с экспериментами. Тем более, что и мобилет в кармане завибрировал, сообщая о вызове — скорее всего, Маша на обед зовёт. После посадки вынул аппарат из кармана, набрал свою половинку и убедился, что так и есть, после чего бодро порулил к гаражу вдогон за грузовиком. И догнал, что характерно! Жаль, посигналить нечем, но шофёр сам заметил в зеркале заднего вида что-то странное и затормозил у гаражей. Причём затормозил, зараза такая, резко, так что я чуть в него не врезался!
Поздоровался с командиром нашей батареи и пригласил его на обед, чтобы заодно и расспросить о поездке. Леопольд Гаврилович не стал чиниться и согласился, попросив полчаса на то, чтобы принять душ и переодеться в чистое. Расставшись с миномётчиками, я быстренько связался по мобилету с Ульяной — предупредил, что у нас к обеду будет ещё один человек, после чего сложил крыло и поспешил приводить в порядок уже себя.
За обедом, в соответствии с правилами приличия, речь вели на нейтральные темы, например — о погоде поговорили. При этом выяснилось, что в Борисове, где ночевали миномётчики, дождь был, но не сильный, начался около восьми вечера, зато шелестел до самого утра, при выезде из города моих бойцов он ещё только-только заканчивался. Ну, а после еды на поручика накинулись с требованием новостей. Сперва он пересказал более детально то, что я вкратце уже знал, потом добрался до последних трёх дней.