Рысюхин, это можно пить?!
Шрифт:
При поездке к графу за рулём фургона сидел один из дружинников, который показал наибольшие успехи в вождении, рядом с ним разместился ещё один, а мы с Муркой, как аристократы в карете — в салоне фургона. Собственно, мы и в город ехали таким же порядком, и к баронам обоим поедем тоже пассажирами и с охраной — статус, понимаете ли, да традиции. Одно плохо — как бы ни был хорош дружинник в качестве водителя по мнению его командира, но разгоняться быстрее двадцати пяти километров в час не то не умел, не то боялся. Или просто не знал о такой возможности?
Визит был согласован заранее и носил частный характер, не связанный с профессиональной деятельностью графа, так что поехали
— Барон и баронесса Рысюхины, с личным визитом.
Глава 10
— Юра? Проходите, проходите, давно не виделись! И супругу вашу представить мне не забудьте!
— Добрый день, ваше сиятельство!
— Без чинов, Юрий Викентьевич! Без чинов…
— Как скажете, Евгений Борисович. Моя супруга, первая и пока единственная — Рысюхина Мария Васильевна, урождённая Мурлыкина. — Маша присела в поклоне.
Свидетельствование почтения превратилось в сорок минут разговоров за спешно поданным чаем с выпечкой. Узнав, что Маша закончила МХАТ по классу композиции и уже имеет опыт практической работы, в том числе над пластинками, стал уговаривать её на должность преподавателя музыки в «своё» училище. Пришлось расстроить тем, что до окончания моей учёбы — то есть, ещё полтора года, планируем жить в Могилёве, в Дубовом Логе бывая наездами, я — в основном на каникулах, Маша — как придётся. Но после того, как наш будущий наследник или наследница немного подрастёт.
Потом граф долго восторгался своим «Серебряным призраком», хвалил и пожарный автомобиль, но поверхностно, плавно перейдя к моему, точнее — от моего имени сделанному — заказу на детали, поинтересовавшись вроде как в шутку, не собираюсь ли я открывать автомобильный заводик. Отговорился всё той же учёбой и тем, что профессия не моя. А заказ объяснил нуждами дружины, не вдаваясь в подробности, да они графа и не интересовали.
Пришлось рассказать и об императорском приёме, тут граф проявил куда больше интереса, также выспрашивая детали, на которые я особого внимания не обращал, скорее, как я понимаю — по незнанию и неопытности. Кто с кем стоял, кто к кому первому подошёл — но тут от меня толку было не так уж и много, поскольку большинство интересовавших графа персон я не знал, и даже по описанию не всех смог вспомнить и опознать.
В общем, приняли нас вроде как тепло и приветливо, но расстались с чувством какой-то недосказанности и вроде как разочарования, со стороны графа.
Так или иначе, к пяти часам вечера были уже дома, могли быть и раньше, сиди за рулём я, а не дружинник. Там я, оставив Машу обсуждать поездку с заглянувшей в гости Варварой Матвеевной — собственно, делать это они начали ещё в салоне нашего фургона — сам отправился в мастерские, чтобы не терять времени зря. Первые два боевых пикапа были собраны, так что я пришло время заниматься броневыми листами и формированием из них внешней обшивки. Работа была кропотливая и отличалась от привычной ранее, потому и временя отнимала больше, чем могла бы. Да и с бронированием стёкол возиться пришлось. В итоге только к вечеру двадцать четвёртого доделали первый бронированный пикап, который от обычного не слишком отличался.
Ну, как «обычного»? Для нас, привыкших к моим изделиям — обычного, так они до сих пор привлекали множество взглядов, заезжая в те места, где ещё не примелькались. Вообще, если поставить рядом два автомобиля — приписанный к изнанке «хозяйственный» и первый боевой — различить
Пикап из-за брони получился тяжелее «гражданской» версии, больше чем на тонну, так что из двух с половиной тонн полезной нагрузки осталось около тысячи трёхсот килограммов для двухосного варианта, но шестерых бойцов с полной выкладкой, двумя дополнительными боекомплектами и сухим пайком на пять суток он унести мог, а большего и не требовалось. Ходовые испытания провели налегке, прогнав его сперва на лице от мастерской до червеньского тракта и обратно к порталу, а потом по изнанке до причала и назад. Там же на склоне и лебёдку испытали — не по необходимости, а проверки ради. Пустой пикап по слабо скреплённому корнями трав склону с уклоном градусов двадцать она выволокла даже без подключения тяговых моторов колёс.
Двадцать пятого до обеда успели доделать второй пикап, трёхосный. И, пока я собирался в гости к барону Клёнову, Иван Антонович организовал испытательный пробег. Участвовать в нём должны были четыре дружинника, четырнадцать мешков с песком на сиденьях в кузовах вместо бойцов и несколько десятков таких же мешков в роли груза. Броневики должны были проехать по дорогам до Червеня и обратно, потом покататься по полям вокруг имения и уже завтра — проедут, если всё будет в порядке, вдоль Умбры до места впадения в неё Щучьей. Ну, и обратно, разумеется. Одобрил все эти планы и пошёл собираться.
Я не впервые должен был встретиться с бароном Клёновым, но сегодня — уже не как проситель о продлении аренды, а как сосед в минимум равном с ним статусе. У него, скажем так, стаж баронства намного дольше — Клёновы были баронами уже на тот момент, когда мой предок получил покровительство Рысюхи и с ним — дворянство, но, у меня, скажем так, уровень баронства выше: я личный вассал правителя и не вхожу в иерархию дворян как губернии, так и Великого княжества. То есть, уровень моего сюзерена намного выше, что повышает и мой статус. Конечно, в наше время на такие тонкости в обычной жизни мало кто обращает внимание, но и не забывают тоже, а при необходимости быстро вспоминают.
Ладно, это меня опять на нервной почве в занудство потянуло. Обычно мне все эти тонкости и «толстости» в значительной степени безразличны, я даже не стал выяснять у своей половинки, почему костюм с императорского приёма, приемлемый для визита к графу не годится для поездки в гости к барону. Просто молча надел новый, в той же, кстати, тёмно-синей гамме. И, насколько я далёк от понимания важности выбора пуговок на подкладке или способности отличать «коралловый» от «персикового», но тут сразу почувствовал разницу — при всём старании и умениях Якова Наумовича, его произведение уступало по классу продукции могилёвских портных. Не могу даже выразить словами, но чувствую — не то. Если честно, меня эта моя способность даже несколько пугает — в кого я превращаюсь?!