Рюмка студеного счастья
Шрифт:
Молли и Ронда объяснились коротко и просто:
— А чего он здесь шляется?
Тима объяснение полностью удовлетворило: действительно, чего он шляется? Тем более, человек чужой и непроверенный.
После освобождения слуга в ужасе свалил, а когда девушки возвращались к себе, Тимофей, совершенно машинально, прихлопнул ладонью Ронду по белеющей под ночнушкой крепкой ягодице.
Совершенно машинальн; к тому же, как не шлепнуть по такой красоте?
Капрал Роузи резко повернулась, секунду помедлила и с
— Господин капитан, если я отдамся со всей страстью своему непосредственному начальнику, будет ли это считаться исполнением служебных обязанностей?
Из-за двери громко захихикала Молли.
Тим смешался и поспешил свалить. Он давно заглядывался на Ронду, но, черт побери, при этом прекрасно понимал, что трахать своих подчиненных, а так же жен своих подчиненных, чревато серьезными последствиями. Особенно когда ты сам женат на дочери премьер-министра страны. Поэтому, он посчитал, что, немедленное отступление в замешательстве, будет самым правильным выходом из ситуации.
Но не успел Тимофей спуститься, как уже со двора донесся истеричный женский вопль.
«Кольт» опять покинул кобуру.
Вопли теперь доносились из домика прислуги.
Тим вышиб дверь ногой и в замешательстве уставился на служанку на столе, истерично визжавшую и размахиваю метлой.
— Уисак митнах! — вопила Фатима, почему-то перемежая арабские матюги русским матом. — Шайтанама, твою мать! Сопли на твой член, сын иблиса! Элиф аир аб тизак!
В данном случае, опять никаких диверсантов не нашлось.
Просто…
Просто Бурбон добрался до продуктовой кладовой.
Надо сказать, что индийского лысого барсука совершенно не зря назвали медоедом. Мед — это дикая и роковая страсть для этих свирепых зверьков. Ни одна преграда не сможет удержать медоеда между ним и, собственно, предметом рокового обожания.
Вот и сейчас, Бурбон в хлам разгромил кладовую, а сам упокоился на полу с большой жестяной банкой на голове, из-под которой доносилось страстное чавканье.
— Долюоебушка… — Тим поднял зверька за шиворот. — Ну какого хрена?
— Пихуй… — приглушенно отозвался Бурбон, не переставая чавкать. — Пи-пихуй!!!
— Это он уже не отдаст, — вежливо объяснил служанке Тимофей и сунул ей купюру в пять долларов.
Фатима резко перестала верещать и принялась кланяться.
А Тим унес питомца во двор, зашвырнул его вместе с банкой в кусты и убежденно пожелал.
— Чтобы у тебя задница слиплась, маньяк медовый…
— Пихуй! — так же убежденно отозвался Бурбон.
А после завтрака снова приехал Мубарак. За лимузином прикатил грузовичок, заполненный до отказа…
Розами.
Полностью заполненный корзинами с шикарными розами.
Мубарак наскоро объяснил, что самолет уже начали ремонтировать, а потом…
Потом принялся преподносить цветы Терезе.
Тим
— Госпожа моего сердца!
— Сокровище моего разума!
— Я брошу к твоим ногам все сокровища мира!
— Одно твое слово…
— Приказывай!
В общем, выглядело все это со стороны довольно комично.
По лицу Терезы было видно, что ее так и подмывает послать египтянина, но, к ее чести, не послала, а довольно благосклонно выслушала.
Потом Мубарак свалил, но не один, а вместе с Питером ван дер Билом.
— Какого хрена, дядюшка Питер? Ты куда собрался? — Тим придержал его за локоть. — Что за дела?
— Сынок, — снисходительно улыбнулся министр. — Нас обложили санкциями от пяток до макушки. А платина, золото и алмазы сами себя не продадут. Приходится выкручиваться.
Тим сразу все понял.
Действительно, Родезию обложили санкциями по самые уши. Официально, в Родезию вообще ничего нельзя продавать и покупать. Даже иголки и гвозди. А теневые египетские коммерсанты, как покупатели родезийских сокровищ, ничем не хуже остальных. Тем более, что посредником сделок является будущий египетский президент. И это можно будет использовать.
От избытка почтения к министру Тимофей даже отдал ему честь.
Чувство опасности немного притупилось, после обеда, Тимофей даже позволил себе вздремнуть в шезлонге в тенечке с бокалом виски в руке.
Но быстро проснулся от чьего-то присутствия рядом.
Открыл глаза и увидел рядом Аманду во взрослом закрытом купальнике телесного цвета. Купальник облегал тело как вторая кожа, сначала Тимофею даже показалась, что сумасбродная девчонка совсем оголилась.
— Какого черта… — рыкнул он спросонья. — С ума сошла?
— Что не так? — притворно огорчилась Аманда. — Тебе не нравится мой купальник? — и кокетливо крутнулась.
Тим осекся и кивнул.
— Норм, купальник.
Девочка уже выглядела довольно взрослой, но все еще не избавилась от подростковой нескладности и Тима совершенно не привлекала.
— А я? — Аманда улыбнулась. — Я тебе нравлюсь?
— Даже не пытайся, девочка, — нахмурился Тимофей. — Придется подождать еще годика три-четыре.
— До-оолго! — обиженно протянула Аманда и уселась рядышком. — Что ты пьешь? Можно мне попробовать?
— Нет. Прикажи себе принести лимонаду.
— Злюка! — Аманда обиженно надула губы, немного помедлила и тихо сказала. — У меня нет мамы, папы тоже нет. Я еще маленькая, многое в жизни не понимаю. И не у кого спросить. Знаешь как грустно?
Тиму стало стыдно, он смутился и пробормотал:
— Конечно, спрашивай. Я все расскажу, что знаю.
Ему реально стало не по себе. Девочка сирота, из родственников только полоумная бабушка, которая только и делает, что материт всех, кто появляется в поле зрения.