Рюрик
Шрифт:
— Я не хочу битвы ради битвы! Скажи, Словенин, может, не стоит нашей крови тот, чью жизнь вы оберегаете здесь? — спросил он, пытаясь разглядеть лицо словенского рыцаря, находящегося на чьей-то опасной службе.
— Стоит! — упрямо ответил катафрактарий и, не упуская из виду боевую позицию меченосца-пришельца, грубо напомнил Аскольду: — Ты же ведаешь, ежели словенский род вынужден был наняться к кому-нибудь на службу, то он не ищет срама роду своему!
Аскольд помрачнел. Да, он знал, что такое словенский род на службе. Это крепость на основе родства!
— Фермо [36] , ты одолеешь его один на один? — глухо спросил он своего меченосца,
— Постараюсь оправдать свое имя, князь! — гордо ответил меченосец и пояснил: — Дед говорил, что я рос упрямым, а отец сказал, что я вырос твердым, непоколебимым воином! Каким я стану — покажет честный бой!..
— Никто не должен умирать просто так, и даже непоколебимые в бою, угрюмо прервал меченосца Аскольд и попытался еще раз остудить бойцовский пыл словенского рыцаря. — Скажи, доблестный fratello [37] ваше братство допускает совет по необходимости?
36
Твердый, непоколебимый (лат.).
37
Брат (от лат. frate — монах).
— Что ты хочешь? — грубо спросил Словении, исподлобья оглядывая окружение Аскольда, и, словно зная свой конец, на Какое-то время опустил на круп коня тяжелый булатный меч.
— Хочу знать, где я? Что это за остров? Кто укрывается в этом монастыре? И почему ты без совета с братьями по духу и крови не можешь отдать мне этого человека? — спокойно все же перечислил Аскольд свои вопросы.
Наступила тяжелая тишина. Замолчали все ратники. И только крикливые морские чайки надрывно напоминали о присутствии на острове злой силы духа и требовали торжества законов неба.
— Остров называется Теревинф, — хмуро, после небольшой паузы ответил первый катафрактарий и отвернулся от Аскольда.
Аскольд понял, что Словении дрогнул на мгновение. Далее он ничего не скажет, как ни пытай.
— Кого вы охраняете? — разозлившись, закричал Аскольд, но в ответ услышал только призыв катафрактария к бою.
Меченосцы съехались, и началось беспощадное сражение.
Аскольд отъехал на безопасное расстояние и с безысходным унынием стал наблюдать за боем, не желая никому победы. Рядом с ним на горячем коне восседал секироносец Лесто и рвался на помощь своим, но Аскольд только поднял вверх левую руку с широко раскрытой ладонью, это означало: не мешать справедливой битве. Круг секироносцев сомкнулся за спиной Аскольда, огорченные ратники понимали, что их предводитель прав: иначе нельзя Святовит и Перун за нечестный бой покарают…
Двадцать два катафрактария погибли, защищая жизнь неизвестного узника Теревинфского монастыря, и пятнадцать меченосцев дружины Аскольда получили тяжелые увечья.
Мрачный предводитель киевской дружины приказал волхвам немедленно оказать помощь раненым, и те безотлагательно в первую очередь схватились за сосуды с живой и мертвой водой. Пока врачеватели священнодействовали над телами раненых меченосцев, Аскольд с Лестом и богатырями под началом Мути решился войти в монастырь. Со злой решительностью он распахивал одну дверь за другой, никого не встречая на своем пути, и уже было отчаялся и приготовился дать команду взять все ценное в монастыре на борт струга, как случайно задел за красивую, шитую золотым шитьем завесу и увидел за ней потайную дверь.
Он приказал Мути справиться с крепким запором двери.
Когда грузно отворилась кованная железом дверь, в узкой келье Аскольд увидел человека, молящегося перед большой иконой Спасителя. По-видимому,
Аскольд поперхнулся, несмело откашлялся и, сделав небольшой шаг вперед, проговорил на своем языке, корни которого уходили в латынь, то, что неожиданно пришло на ум:
— Avvertire te, gererose Jefangene: ho da fare questo; per forxa ho valigi tei fraternite! (Извещаю тебя, благородный узник: я должен был это сделать; помимо воли я уложил твоих братьев монахов.)
— Не трудись говорить языком ломаной латыни, temerario Rabbisre! [38] Я ведаю, ты либо варвар-русич, либо Словенин, глухим голосом, по-словенски, проговорил странный монах и, повернувшись к пришельцам, встал.
38
Дерзкий злодей (лат.).
Это был человек среднего роста, слегка полноватый, с хорошими манерами и благородным лицом. В его жестах чувствовалась недавно утраченная власть, былое могущество, но никакого высокомерия и самовлюбленности при этом не наблюдалось.
— Можешь и меня обезглавить, смерти я не боюсь, и свершить тризну над всеми обитателями сего монастыря по обычаям своего варварского племени жестко проговорил узник, с Презрением глядя в глаза Аскольду. — Почему медлишь? — спросил он.
— Где-то я видел тебя, благородный узник, — растерянно вдруг проговорил Аскольд и медленно вытер вспотевший лоб. Князь вгляделся в красивые, карие глаза узника, в его широкий лоб, полноватые губы… Да, да-да, вот эти губы когда-то раскрывали властный рот и помогали произносить какие-то важные речи! Боги, да это же…
— Ты?! Как ты здесь оказался, Игнатий! — в изумлении пролепетал Аскольд и не смог сдержать себя от раболепного порыва. — Прости меня, если сможешь, великий патриарх великой столицы мира! Я… я не могу говорить от дива, потрясшего меня! — Аскольд склонил голову перед Игнатием и некоторое время действительно не мог прийти в себя от удивления.
Секироносец Лесто теребил своего предводителя за тяжелое кольчужное покрытие, которое Аскольд надевал поверх вязаной безворотниковой фуфайки, и пытался уяснить для себя, тот ли перед ними Игнатий, который должен был находиться в Царьграде и которого они с боем должны были грабить или убить там — о нем Аскольд рассказывал в ладье. «Уж больно сказочно все случилось с нами, кому сказать, дак и не поверят», — мучился бравый Лесто, а Аскольд все молчал.
Молчал почему-то и Игнатий, не удивившись в свою очередь, что какой-то варварский вождь знает его в лицо. Мало ли гостей в праздничные дни смотрели на него и слушали его литургии!
Наконец секироносец не выдержал.
— Это… тот самый патриарх, которого весь Царьград почитает?! ошарашенно проговорил он, округлив свои красивые серые глаза, и наивно спросил: — А как это возможно?
Аскольд очнулся. Действительно, как такое стало возможным? Но… не при всех же заставлять отвечать на глупые вопросы такого человека! Он повернулся к Лесту и тихо распорядился оставить их наедине с патриархом. Лесто набычился. Рядом с ним оказался грозно молчавший Мути и отрицательно покачал головой.