Рыжая проказница

Сэндс Линси

— Еще, — нетерпеливо выдохнул он, когда она сделала это в третий раз.

— Нет. Вы почти ничего не ели и не пили в течение двух недель. Лучше будет пить понемножку.

Подавив нетерпение, Кейд смирился с ее медленным и разумным подходом к делу.

— Как ваш желудок? — спросила Эверилл, отставив в сторону чашу.

Кейд поморщился вместо ответа, и Уилл помог ему снова лечь.

— Тогда, я думаю, мы подождем с бульоном, — решила она. — Вы сможете бодрствовать достаточно долго, чтобы Мэбс помогла вам помыться? Или вы хотите сейчас уснуть?

Кейд открыл рот, желая уверить Эверилл, что он вовсе не устал. В конце концов, он только что проснулся, однако слова заглушил

внезапный зевок, и, вместо того чтобы что-то сказать, он усмехнулся.

— Тогда, наверное, помоетесь завтра, — ласково проговорила Эверилл, как если бы он что-то сказал.

Кейд сонно заморгал, а она подоткнула вокруг него простыню и меховое одеяло.

— Спите. Утром вы будете чувствовать себя лучше.

— Неужели он уже устал? — спросил Уилл, когда Кейд закрыл глаза. — Он ведь только что проснулся.

— В следующий раз он, наверное, будет бодрствовать подольше, однако некоторое время он будет быстро уставать. Удивительно, что он бодрствовал столько времени, что смог выпить весь мед.

Голос у Эверилл был мягкий и успокаивающий, он убаюкивал Кейда, погружал в дремоту. Спать по-настоящему ему не хотелось, но его мозг и тело, кажется, были другого мнения, и тихое бормотание голосов не помешало ему уснуть.

Глава 2

Эверилл проснулась с улыбкой на лице; ее разбудил солнечный свет, льющийся в комнату. Поначалу она не поняла, почему она так счастлива. У нее было мало поводов улыбаться с тех пор, как отец вбил себе в голову, что ее непременно нужно выдать замуж. И в последнее время она по большей части просыпалась, чувствуя только мрачное смирение перед предстоящим днем, который, как она ожидала, будет отравлен ядом нового отказа, когда очередной предполагаемый жених, презрительно задрав нос при виде ее, ускачет прочь искать более привлекательные пастбища. Но Эверилл не могла не признаться, что пока искателей было не очень-то много. Их было всего трое, а казалось, что их было не меньше тридцати, потому что их поведение болезненно ранило ее. И поскольку она никогда не знала, когда появится новый, по большей части просыпалась в страхе, что это произойдет сегодня.

Но в это утро Эверилл не испытывала своего обычного страха. Ее переполняла радость и хорошее настроение, когда она смотрела на пылинки, пляшущие в луче света, проникающего сквозь раскрытые ставни. Она немного поразмыслила об этом, удивляясь, что такое ей привиделось во сне, отчего она проснулась такой счастливой, однако потом вспомнила, что вчера вечером Кейд пришел в себя.

Сгорая от нетерпения узнать, как он себя чувствует в это утро, Эверилл быстро села, откинула простыню и меховое одеяло и спрыгнула с кровати. Она поспешила к одному из двух сундуков, стоящих у стены, открыла его и быстро принялась рыться в поисках свежей сорочки. Обычно это делала для нее горничная, и, не испытывай она такого нетерпения, Бесс и сегодня сделала бы это, но Эверилл просто не могла ждать. Две недели Эверилл выхаживала друга своего брата, Кейда Стюарта. Уилл сообщил, что этот человек был без сознания, когда он вытащил его из воды, и оставался в таком положении с тех пор, даже не пошевелился, пока они ехали верхом домой в Мортань. Он взмок от пота и горел в жару, но был недвижим, как смерть, когда они прибыли; и даже после того как жар спал на второй день, он ни разу не пошевелился, и Эверилл тревожилась все больше. Она уже видела случаи, когда больные или раненые впадали в глубокий сон и так никогда и не просыпались. Они просто истаивали, лежа в своей постели, а близкие сидели рядом и ничем не могли им помочь.

Хотя Эверилл и заверила Уилла, что этого уже не случится теперь, когда Кейд

очнулся, она могла признаться, по крайней мере себе самой, что да, она боялась плохого конца. Но она сделала все, что могла, чтобы не допустить этого — несколько раз в день вливала ему в рот по каплям бульон, чтобы он не угас от голода и жажды, через день помогала обмывать его и переворачивать, чтобы у него не появилось раздражение на коже, которое могло бы загноиться, и постоянно разговаривала с ним, чтобы он знал, что он не один.

Она не знала, помогли ли ее старания или просто для него еще не настало время смерти, но Кейд очнулся, и Эверилл почувствовала, что может приписать себе хотя бы небольшую заслугу в этом счастливом исходе. Теперь ей хотелось проверить своего пациента и убедиться, что он не погрузился опять в свой противоестественный сон.

— А! Вы уже встали.

Эверилл выпрямилась. В комнату вошла ее горничная Бесс. Эта женщина была на двадцать лет старше ее; у нее были светло-каштановые волосы, тронутые сединой, и стройная фигура. Она держала в руках таз с водой и полотенце. Эверилл все это заметила, однако проигнорировала, сказав:

— Да. Помоги мне одеться. Я пойду взгляну на Кейда.

— Вот как, на Кейда? — переспросила Бесс, поставив таз с водой на другой сундук и подходя к Эверилл.

Сухой тон, которым были произнесены эти слова, вогнал Эверилл в краску. Тон этот напомнил ей, что у нее нет никакого права так фамильярно называть по имени этого шотландского лорда, однако после того, как она две недели рассказывала ему все, что могла придумать, пока он лежал, погруженный в сон, и выздоравливал, Эверилл казалось, что она давно знает этого человека. Да и к тому же брат рассказывал ей множество историй о том, как их взяли в плен, как они жили в заточении, когда они оба сидели у ложа Кейда, и было очевидно, что Уилл крепко подружился с этим шотландцем. И еще было очевидно, что у него сложилось хорошее мнение об этом человеке… как и у самой Эверилл, после всего, что она узнала о нем.

Она могла только восхищаться и высоко оценить то, как Кейд помогал Уиллу не пасть духом, пока они находились в рабстве. Если бы не шотландец, не быть бы ее брату теперь на свободе, потому что Кейд в одиночку придумал и осуществил их отчаянный побег. И это он приволок ее брата к монахам, когда того ранили, и снова спас Уиллу жизнь. Да, Кейд Стюарт был прекрасным, достойным человеком, настоящим другом брата.

Эверилл отвлекла от этих мыслей Бесс, которая внезапно вырвала сорочку из ее рук и отбросила в сторону.

— Мы умоемся, как делаем это каждое утро, а тогда уже вы можете одеться и идти. Подождет ваш шотландец, — твердо сказала Бесс, подводя Эверилл к тазу на сундуке.

— Он вовсе не мой шотландец, — возразила Эверилл, чувствуя, что лицо ее при этом вспыхнуло.

Но, зная по опыту, что спорить с Бесс бесполезно, она не стала сопротивляться, схватила чистое полотенце, принесенное горничной, окунула его в воду и быстро начала обтираться.

Бесс была удовлетворена. Она взяла сорочку, которую вырвала из рук Эверилл, потом принялась выбирать платье, подходящее для предстоящего дня.

Эверилл торопливо умывалась, не обращая на нее внимания.

Потом Бесс помогла ей одеться, но двигалась так медленно, что Эверилл страшно хотелось поторопить ее. Когда покончили с последней шнуровкой, она с облегчением вздохнула и сразу бросилась к двери.

— А волосы? — рявкнула Бесс, и Эверилл остановилась.

С нетерпеливым вздохом она вернулась обратно и позволила горничной заняться своими волосами. Какая скука! Она нетерпеливо топала ножкой.

— Ну вот, — наконец сказала Бесс. — Теперь можете спуститься вниз и позавтракать.