Рыжая Соня и Ущелье смерти
Шрифт:
Лето подходило к концу. И хотя днем солнце жгло немилосердно, а жара упорно не спадала, ночи стали не такими душными. Близилась короткая в этих местах осень, вслед за которой должна прийти долгая холодная снежная зима.
Небо на востоке над горами просветлело, и, едва над далекими заснеженными вершинами показался золотой край Ока Митры, тугой, вибрирующий удар колокола повис над Логовом.
Соня открыла глаза, и ее расслабленный, еще хранивший на себе отпечаток ночного сна взгляд скользнул по простому гранитному сводчатому потолку, который совсем не казался мрачным,
Теперь все пойдет иначе. Услышав беззаботное птичье чириканье за окном, она счастливо улыбнулась: начинается новый день! Девушка не задумывалась над тем, что этот день принесет ей, Северу и насколько прочно ее счастье. Ей хватало и того, что ей хорошо.
Соня повернула голову и всмотрелась в лицо спавшего еще возлюбленного: спокойствие и сила читались в каждой черточке человека, который так быстро стал для нее самым дорогим на свете. Впрочем, спит ли он, хитрец? «Но ведь,— подумала девушка,— должен же и он хоть когда-то уставать». Она вновь улыбнулась своим мыслям и, нежно поцеловав Севера в щеку легкая как перышко, вспорхнула с постели.
Соня сладко потянулась всем телом и услышала, как на столе у окна негромко попискивает крысенок. Взгляд ее скользнул вниз, и улыбка на лице девушки потихоньку уступила место немому изумлению. Задира стояла перед гнездом на задних лапах, как маленький человечек, уперевшись передними лапами в бока, что еще больше усиливало сходство. Длинные черные усы изредка раздраженно вздрагивали, и тогда до Сони доносились то странное цоканье, то пощелкивание, а то и тоненький, короткий писк.
Вороненок не соображал ничего. Он замер в привычной позе с задранной кверху головой и распахнутым клювом и лишь несильно раскачивался, дожидаясь очередной порции кормежки. Соне стало стыдно. Она совсем забыла о своем новом питомце. Она повернулась было к бутылочке с питанием, но даже сдвинуться с места не успела. Задира вдруг взяла неизвестно как очутившегося на столе толстого червя и, подняв его правой лапой, потрясла над раскрытым клювом вороненка. Он как будто и не заметил этого, продолжая размеренно покачиваться. Крыса отпустила угощение, и жирный извивающийся червяк исчез в глотке, однако птенец даже не закрыл клюва. Послышался разочарованный посвист Задиры, и Соня сдержанно хмыкнула.
— Что, не накормить? — тихо спросила она.
Зверюшка развернулась и, отчаянно жестикулируя, быстро зацокала и застрекотала, жалуясь на то, что вороненок не чувствует вкуса пищи.
— А откуда у тебя черви? — спросила девушка.
Задира зацокала, замахала передними лапами, показывая то на птенца, то на окно, широко разводя когтистыми лапами, и Соня поняла, что прилетала мамаша питомца и позаботилась о пропитании. Девушка не удивилась. Похоже, Задира и мамаша-Вестница договорились вместе заботиться о малыше. Она откупорила стоявшую тут же бутылочку и капнула в раскрытый клюв положенную норму.
Горячая сильная рука обняла ее за плечи совсем неожиданно, и Соня радостно обернулась.
Волосы цвета старой меди разметались по плечам, опускаясь до талии и полностью закрывая спину.
— Бесшумен и быстр, как горный барс! — с доброй иронией заметила она, ласково обвивая его шею мягкими руками.
—
Соня обернулась и посмотрела на успокоившегося птенца, который стал похожим на слегка увядший цветок.
— Кажется, наелся,— сообщила она.
— Вот и славно,— удовлетворенно кивнул Север и, вновь развернув девушку к себе, обнял ее за талию.
Она вдруг побледнела и слабо засопротивлялась: так вот зачем он подкрадывался так бесшумно! Хищник!
— Ну пусти же! Пусти!
Ее щеки вспыхнули. Она отталкивала Севера, но настолько вяло, что было ясно: сопротивляться ей не хочется. Он коснулся губами ее губ и еще сильнее прижал к себе, а когда почувствовал судорожный вздох, чуть отодвинулся, чтобы заглянуть в прекрасные серые глаза, в которых отражалась голубизна небес. В глаза, излучавшие нежность и любовь.
— Отпустить? — лукаво сощурился он.
— Мы оба в твоем окне и в таком виде…— Она слабо улыбнулась.— Если кто-то заметит, что подумают?
— То же самое, что подумали бы, увидев тебя в этом же окне, в том же виде, но без меня.
Соня прыснула и уткнулась ему в плечо.
— Так что можешь не сомневаться — твоя репутация безвозвратно загублена.
— Опять? — Она игриво стукнула его по могучему плечу.— Все смеешься надо мной!
— Вовсе нет! — возразил он.— К тому же мы сейчас от всех спрячемся.
— Куда?
— Разве не помнишь, куда пряталась в детстве? Конечно же под одеяло!
Он кивнул в сторону постели и подхватил девушку на руки.
Когда Халима очнулась, то почувствовала себя на удивление бодрой. Она посмотрела на сидевшую возле постели Яру, которая пребывала в полудреме, и тронула подругу за руку. Та вздрогнула, открыла глаза и улыбнулась.
— Ты напугала нас,— сообщила она, встала, налила в бокал вина и протянула его Халиме.— Как себя чувствуешь?
— Как ни странно, хорошо,— ответила настоятельница, сделав пару глотков.— Ты иди к себе,— кивнула она подруге,— спишь ведь на ходу.
— А ты уверена?..— начала было Яра, но Халима жестом остановила ее.
— Иди,— повторила она неожиданно твердо.— Со мной все нормально.
И для того чтобы подтвердить свои слова, неожиданно легко поднялась с постели.
— Ах, милая! Как ты красива! — всплеснула руками подруга.— А твой сегодняшний танец…
— Не надо! — прервала ее Халима.— Этот танец едва не убил меня!
— Но ты же…— удивленно начала настоятельница, однако под взглядом черных глаз гирканки умолкла.
— Да. Чувствую себя прекрасно,— подтвердила она.— Это и мне непонятно. Так что я хочу остаться одна и подумать обо всем.
— Сходи к матери-настоятельнице,— пролепетала на прощание подруга.
— Обязательно,— закрывая за ней дверь, заверила девушку Халима.— Но только утром.
Оставшись одна, она подошла к шкафу, достала из него платье, накинула на себя и подумала, что зря, похоже, хвасталась, что чувствует себя отлично. Ей сделалось душно, и она подошла к окну. Яркие звезды сияли на небе, как алмазы. Полная луна висела над головой, но край неба на востоке уже начал светлеть. «Значит, скоро рассвет»,— подумала колдунья. Слабый ветерок тронул ее роскошные, черные как вороново крыло волосы, но дышать было все-таки трудно, и она вышла из комнаты.