Рыжая Соня и ветер бездны
Шрифт:
Но Рысь не поможет ей одолеть Смерть.
А что? Что поможет тебе?
Багровая ткань облепила ее с ног до головы. Соня задыхалась, не в силах пошевелиться, ни даже крикнуть. «Паутина! — мелькнуло в мозгу.— Это паутина. Сейчас придет паук и высосет меня, точно муху! Останется только оболочка!»
Ей казалось, она растворяется, исчезает, разлетается по ветру стайкой сухой листвы…
Теперь она знала Смерть.
И все же не умерла.
Смерть обрела имя.
Гедрен.
Нет!
Ненависть взметнулась столбом ослепительно белого пламени — и внезапно багровая паутина затлела, серебристые искры побежали по ней, стремительно пожирая пульсирующую ткань.
Свободна!
Соня стряхнула с себя остатки тлеющей паутины и зарыдала от облегчения, увидев нетронутую белую кожу. Ненависть сожгла липкие путы, испепелила их, подарив ей свободу… Но… Была ли то ее ненависть?
Был миг — одно краткое мгновение, когда ей показалось…
Кто?.. прошелестели пересохшие губы. И Соня проснулась.
Проснулась от ощущения чужого присутствия.
И мгновенно позабыла о привидевшемся кошмаре, готовая дорого продать свою жизнь.
Первой мыслью было закричать… но едва ли кто-то из пьяных пастухов пришел бы ей на помощь.
Рука стиснула метательный нож, предусмотрительно оставленный у изголовья. Она изготовилась для броска…
Но серебристый луч выглянувшей из-за туч луны, проникнув в комнату сквозь узкое, затянутое слюдой окно, осветил пустоту. Кроме Сони, в комнате не было никого.
* * *
Наутро девушка первым делом отправилась к хозяину.
— Не появлялось ли вчера еще гостей — когда я ушла спать?
Седоусый окинул ее мутно-похмельным взглядом. Над вопросом он думал долго, морща лоб и скребя подбородок.
— Не помню,— выдавил он наконец.— Заснул я…
Соня стиснула зубы. Будь он неладен, этот город!
Она молча прошла на кухню.
Баранина еще оставалась, и она, не стесняясь, отрезала себе приличный ломоть. Сейчас она ее есть, конечно, не будет — нет ничего хуже застывшего бараньего сала! — но по пути, разогрев на костре… м-м-м, пальчики оближешь!
Теперь еще бы глотнуть чего-нибудь горячего… Но в этом заведении, похоже, из напитков водились только горячительные. Ладно. Только бы выбраться из города. Устроит привал у ближайшего ручья, вскипятит себе отвара с травами — там и позавтракает.
Сдерживая растущее нетерпение, Соня прошла на конюшню, снаряжать в путь Подружку. Та встретила хозяйку радостным ржанием. Как видно, ей тоже хотелось как можно скорее тронуться в путь.
За спиной послышались крадущиеся шаги… Опасность?!
Обернувшись рывком, Соня метнула нож. Лезвие, вибрируя, вонзилось в притолоку.
Хозяина постоялого двора спасла лишь шаткая, с похмелья, походка…
Он постоял несколько
Затем выехала на улицу, повернула налево, проехала два десятка шагов до первого перекрестка. И застыла, дернув поводья так резко, что едва не разодрала бедной кобыле губы. Та негодующе всхрапнула, выгибая шею и норовя куснуть забывшуюся хозяйку за лодыжку… но Соня ни на что не обращала внимания, растерянно озираясь по сторонам.
В городке со вчерашнего дня не изменилось ничего.
Глава V
Вздымая клубы пыли, Соня во весь опор мчалась по улицам Архарима, думая лишь о том, как бы поскорее оказаться отсюда как можно дальше. За спиной остались женщины, спорящие из-за пропавшего петуха. Девушка с тысячей косичек, в платье с полуоторванным рукавом, отскребавшая от камня прижарившуюся лепешку. Дети, ссорившиеся из-за деревянной лошадки. Пегая собачонка, самозабвенно облаивавшая проносящуюся мимо всадницу.
Соня не знала и не желала знать, что происходило здесь. Возможно, могущественный колдун наложил на городок чары, обрекая жителей изо дня в день повторять все те же нелепые и бессмысленные действия… воистину, достойное наказание! Возможно, ночной кошмар свел Соню с ума, и ей мерещились демоны за каждым кустом. Возможно, все это лишь случайность… в конце концов, жизнь этих людей, действительно, состоит из тысяч и тысяч совершенно одинаковых, повторяющихся изо дня в день незначительных мелочей. Ей это было безразлично!
Рысь бесновалась от ужаса, неуправляемого, неосмысленного. Шерсть стояла у нее дыбом на загривке, и сама Соня с трудом подавляла страх, не в силах понять, что породило его. Ведь, в конце концов, город ничем не угрожал ей лично… Однако тревога Рыси передалась и лошади. Подружка неслась во весь опор, не нуждаясь в том, чтобы всадница ее подгоняла. А когда они оказались на самой окраине, девушка оглянулась…
Там, где еще недавно стояли серые приземистые, крытые соломой дома, клубился багровый туман из ее сна. Он пульсировал и переливался, выплескиваясь сверкающими языками, и медленно, то сжимаясь, то распухая, заполнял собой улицы Архарима. Внутри его колыхалась ткань-паутина, на которой смутно угадывались очертания людей, животных и даже строений… не то поглощенных алчным маревом, не то вернувшихся в свое истинное состояние — видений, порожденных колдовскими чарами.
Соня отчаянно принялась нахлестывать лошадь… но нечто странное случилось со временем и пространством. Туман наползал все быстрее, окружая беглянку со всех сторон — тогда как сама она словно не продвинулась ни на шаг. Девушка выхватила меч, готовая сразиться с любым противником, хотя и знала, что это бесполезно, но мысль о том, чтобы сдаться без борьбы, даже не приходила ей в голову. Она не Ална!
И вдруг отчаянный вопль донесся до нее откуда-то слева:
— Сюда, Соня! Сюда! Калидор!