Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
Ледником же именовалось самое углубленное и отделенное от остального помещения кирпичиками кладки отделение вышеозначенного погреба. Там и впрямь оказалось ощутимо холоднее. Фаль, не пожелавший остаться снаружи, зябко передернул тонкими крылышками и юркнул ко мне за пазуху, поерзал, устраиваясь поудобнее, и затих теплым комочком.
Битая, ощипанная и освежеванная дичь (птички, пара зайцев) была небрежно отброшена в сторону, а поверх заиндевевшего короба лежал окоченевший труп женщины средних лет в длинной юбке и просторной, не стесняющей движений блузе. Бледные губы приоткрыты, брови вздернуты, голова чуть склонена набок, будто женщину удивила приключившаяся с ней оказия. В пору юности покойница, возможно,
Если не я, то кто? Спутники молчали, будто воды в рот набравши. Вряд ли в деревне и ее окрестностях найдется профессионалпатологоанатом. А с другой стороны, что я могу сделать? Допустим, найду в себе силы провести вскрытие, кинжал у меня режет даже металл и камень, кости ему не преграда. Только чего мне это даст? Я не медик, никаких патологий обнаружить все равно не смогу. Значит, идея со вскрытием отпадает, будем проводить наружный осмотр тела. С виду женщина абсолютно здорова. Вот только синяк и небольшая ссадина на виске. Вряд ли они могут сойти за смертельные раны. Более никаких повреждений не видно. Анфас Салида выглядела целой, теперь стоило осмотреть тылы. Баба здоровенная, крепкая, коня в горящую избу внесет, одной мне такое бревно не повернуть, придется помощи просить.
– Эй, парни, переверните ее, пожалуйста.
Гиз и Кейр шагнули синхронно и легко переместили тело. Вернулись к стене, киллер попрежнему невозмутимоироничный, Кейр же украдкой вытер руки о штаны, будто отпечаток смерти стереть хотел. На поле боя с трупами проще. Сделал живого мертвым и дальше идешь. Ладно, больше не буду психологически травмировать мужчин, самато почемуто нисколько не боюсь, даже брезгливости нет, только мозги скрипят, пытаются разобраться в загаданной Дармоном загадке. Точно, вот потому и не трушу, некогда! Может, потом, ночью, кошмары привидятся, а пока я в норме. Могу продолжать осмотр.
И что нам стало ясно? А то, что ни фига не ясно. На повернутой спиной Салиде вообще никаких повреждений нет, не считая нескольких жирных пятен на блузке и юбке, так ведь люди, пока труп на ледник сволокли, чудом ничего не порвали и не обломали.
– Цела бабато, – недоуменно хмыкнул Кейр. – Чем же охотник ваш убить ее мог? Крови нет, если б душил, так морда синей была бы и пятна на шее.
– Есть методы, не оставляющие следов, – тихо обронил Гиз. – Если Векша – знаток леса, не только зверя бьет, но и травы знает…
– Нешто он стал бы? – с удивленным испугом (и придет же такая жуть кому в голову!) пробормотал Дармон изза спин остальных. Быть ближе к телу «скромный» староста не стремился.
– Проспится, спросишь, – предложил Лакс.
– Нда, по внешнему виду трупа ничего дельного сказать было нельзя, да и объяснить она ничего, в отличие от живых, не может. Придется колдовать, – вздохнула я и призвала магию.
Выводя указательным пальцем в воздухе над спиной Салиды, сплела в одну две руны, открывающие тайны, – канои эвайз, прибавила к ним альгиз, руну призыва помощи от других рун и свыше, символ женщины. Я не знала, как подругому обозначить покойницу, и понадеялась, что этого окажется достаточно, чтобы заклинание, щедро сдобренное моим желанием добраться до истины, заработало. Тейваз– руну справедливого суда – применять не стала, слишком уж она сильная и мужская. Побоялась, что, если с Салидой чего страшного содеяли, могу ненароком поднять зомби.
Бледное тело покойной предстало предо
– Шею бабе свернули, – опередив меня, выдохнул Кейр, отслеживающий с помощью заколдованного мною медальона весь процесс расследования.
Я глубоко вздохнула, с благодарностью позволив рунам раствориться в воздухе, и, пожалуй, преувеличенно бодро позвала:
– Все, выбираемся! Настал черед изучить место преступления! А то, если я еще минут десять в леднике потопчусь, там одной покойницей больше станет! Холодина зверская!
Постоять в погребе еще чуток никто желания не изъявил. Мы поднялись по лестнице наверх, потоптались во дворе, наслаждаясь вечерним теплом, пыльная прогретая земля двора щедро делилась с нами живительной силой, такой приятной после ледника с трупом. Фаль выбрался изза пазухи и запорхал вокруг, разминая крылышки.
Закончив детальное обследование зарослей крапивы, красавец петух вынырнул из засады, огляделся и, словно к давно потерянному брату, кинулся к Лаксу. Все врут, что куры не летают! Этот отдельно взятый Петька перемещался на низком бреющем полете, как миниатюрный бомбардировщик. Кончики широких крыл с рыжезеленым отливом едва не зачерпывали теплую пыль двора. Петух спланировал к ногам рыжего вора и с хищным клекотом впился клювом в один из декоративных красных шнурков, украшающих боковины легких полуботинок моего приятеля. Вероятно, птица приняла ухищрения сапожных дел мастера за аппетитных червяков, способных порадовать его хохлаток. С невольным смехом мы отогнали обознавшегося нахала, отодвинули чуркузамок и заскочили в дом, пока Петька не успел дозваться кур. Прорываться сквозь строй несушек было бы сложнее.
Пустота (как ни загромождай дом, а без людей он кажется пустым!), тишина, не успевший еще выветриться запах какогото вина и сдобы. От такого сочетания улыбки мигом сбежали с лиц. Даже Сарот, исправно державший на лице безразличноциничную мину (такому крутому вояке, как я, все по фиг!), посерьезнел.
Дармон провел нас в горницу – предполагаемое место разыгравшейся трагедии. В целом довольно опрятная комната с традиционной печью, большим столом у окна и парой лавок, застеленных какимито бурокоричневыми шкурами, плюс шкаф и нечто вроде массивного табурета с толстыми ножками и дополнительными поперечными перекладинами. Вся скромная, без излишеств, мебель производила впечатление сделанной на совесть и на века. Наверное, такая стояла бы в избушке трех медведей в комнате главы семьи – Михайло Потапыча. На том же самом табурете, уверена, упомянутый медведь вполне мог бы отплясывать вприсядку, и доски бы даже не скрипнули.
На столе рядком стояли три кувшина, пара кружек и большая жирная миса. Посуда источала набор съедобных и условно съедобных запахов, уловленных моим носом. Фаль тут же сунул в кружку нос и расчихался, морща личико. Да уж, какую только гадость люди не пьют! Кейр нагнулся, глянул под стол и присвистнул. Я повторила его прием и мгновенно поняла причину эмоций. У стенки стояло еще два пустых кувшина, похожих как близнецы на трех своих настольных собратьев. Да уж, кажется, опечитель слегка преуменьшил любовь Векши и его деятельной супружницы, мир ее праху, к спиртному. Лакс подумал о том же, потому как иронично поинтересовался: