Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
Нет, не то чтобы я боюсь пчел и прочей жалящей мерзости, но опасаюсь не без повода. Стоит хотя бы одной из них тяпнуть меня, место укуса мгновенно распухает, как бревно. В деревню там или в поход я всегда беру с собой репеллент помощнее, от которого не то что насекомые, даже друзьяприятели шалеют, а так же все, что можно, для ликвидации печальных последствий укусов. Хорошо еще, что на комаров и слепней мне почти плевать, ну чуток покраснеет да почешется, все как у людей. А вот пчелы, осы, шмели – с этой братией мне лучше вообще не встречаться. Насекомые, они как собаки, опаску чуют и норовят напасть. Вот вам и доказательство
– Ты что, Оса, неужто пчелок испугалась? – Лакс всетаки заметил мой страх и теперь смотрел с насмешливым сочувствием. Нет, все заметили, только Фаль с Кейром предпочли промолчать, а у вора язык без костей, вот и начал вопросики подкидывать, мерзавец. – Это ж рой, он дупло ищет, просто так не кинется, если тихо ехать. Ну, может, однадругая пчелка укусит.
– Мне хватит и одной, Лакс, – скривила губы, пытаясь улыбнуться.
– Ты о чем? – потребовал ответа уже Кейр со ставшей привычной настороженностью.
Я как могла постаралась объяснить телохранителю на пальцах понятие аллергии на пчелиный яд и его последствия для моего растущего организма. В сумку всетаки залезла, к своему облегчению, обнаружила три таблетки супрастина и продемонстрировала их компании, велела, ежели что случится, извлечь лекарство и запихнуть мне в рот.
– Почему ты не сказала об этом сразу? – сурово, прямо как папа, отчитывавший в школьные годы за разбитое на перемене стекло, спросил Кейр.
– А смысл? – пожала я плечами, стараясь не смотреть в расширившиеся от запоздалого страха глаза Лакса и не обращать внимания на цепкие лапки Фаля, вновь сжимающиеся на моей шее. – Ехатьто все равно надо, обходной тропы не было, а лишняя суета только встревожила бы этих тварей.
– Я буду иметь в виду, – кивнул телохранитель, приняв к сведению данные о моей уязвимости, и закрыл тему.
Ехали до самого вечера, остановились лишь раз у веселого родничка – наполнить фляги водой. Вообщето в наших еще плескалось вдоволь водицы, но Кейр очень хвалил здешнюю криницу. Я попробовала и согласилась. Холодная, такая, что аж зубы ломило, прозрачная, сладкая, наверное, с селеном и серебром, и свежая, вода походила даже не на обычную аш два о, а на какойто энергетический напиток, от которого начинает колбасить тинейджеров.
– Вкусно! – резюмировала я, отирая капли с подбородка.
– Может, источник магический? – предположил Лакс, отведав воды, и аж причмокнул от удовольствия.
– Нет. – Я помотала головой, не ощущая никакого напряжения или щекотки, проскальзывающей, как успела убедиться, по коже поблизости от людей или мест, наполненных магией. – Исключительно природное чудо сбалансированного сочетания микроэлементов! Пей, не бойся, козленочком не станешь!
– Поздно предупреждаешь, магева, – бросил Кейр, деловито заткнув флягу. – Не знаю уж, из какого такого родника твой приятель напился, но только было это еще в далеком детстве, так что сейчас он вполне состоявшийся козел!
Посмеиваясь и выясняя подробности своих родословных, мужчины напились так, что в животах начало булькать. Жадюга Фаль чуть не утопился на радостях. Мы напоили коней – животинки, не будь дураки, и сами расчухали, что тут вкусное дают, рвались к роднику так, что чуть поводья не оборвали, – а потом поехали дальше.
Стоянку на свежем воздухе Кейр объявил только тогда, когда начало смеркаться, и вовсе не потому, что пожалел охраняемую магеву. Разумный телохранитель
Проснулась в темноте, не понимая, от чего, будто кто подружески пихнул в бок, но ничего, кроме кинжала и теплой шкуры Дэлькора, рядом не было. Стояла ночь. Гдето попискивали мелкие птицы, лесные зверьки, ухала сова или филин, кто ж их разберет, кроме орнитолога и самих птиц, даже верхние ветки деревьев шелестели на легком ветру с какойто сонной истомой.
– Чего не спишь? – раздался приглушенный голос Кейра.
Я даже не успела удивиться, как это он определил, что я проснулась, когда услышала тихий ответ Лакса:
– Не знаю. Проснулся, и все.
– Бывает, – согласился воин. – После города в лесу с непривычки тяжело спать бывает. Хотя это кому как, вон твоя возлюбленная магева дрыхнет без задних ног.
– Она не моя возлюбленная, – с напряжением в голосе ответил Лакс, а я затаила дыхание, боясь обнаружить факт своего бодрствования.
– Как скажешь, – проскрипела кожаная куртка, кажется, Кейр пожал плечами. – Вы давно знакомы?
– Несколько дней, – отозвался вор и неожиданно продолжил: – А кажется, будто целую вечность. Столько всего случилось с тех пор, как я за Осой увязался… Сокровища, эльфы, драки… Она мне жизнь спасла, Кейр, и не раз, я, чем могу, отплатить должен!
– Понятно, – с какойто нейтральной интонацией согласился воин.
Я лежала тихо, как мышь, изо всех сил борясь с желанием чихнуть, неизменно нападающим на каждого пытающегося быть осторожным и незаметным вроде шпиона. Запах веток ели, легко перебивая едва уловимый аромат орешника и рябины, тоже пошедших на подстилку, щекотал ноздри. Мне удалось совершенно незаметно повернуть голову и потереться кончиком носа о край плаща. Зверский позыв расчихаться и прервать интригующую беседу моментально стих, зато зачесалось под мышкой, но эту неприятность я была готова потерпеть, да что там потерпеть, я забыла вообще обо всем, когда вор продолжил беседу с Кейром.
– Аа, кого я обманываю, – помолчав, растерянно, почти беспомощно хмыкнул Лакс. – Влюбился напрочь, как увидел в деревенском трактире и понял: не смогу уйти, забыть не смогу, позволю ей мимо пройти, всю жизнь жалеть буду, вспоминать да искать. И что делать, коли не сыщу? Украсть кошелек задумал, а потом вернуть, дескать, прими потерю, магева. Да напоролся в сумке на колдовской ножик, так она меня обнаружила. Думал, прибьет, ан нет, вылечила и даже с собой ехать разрешила. С тех пор и мучаюсь. Девки ко мне всегда сами липли, легко и просто получалось, а теперь как быть, не знаю: кто я – вор, а она… Магева, одно слово. Коль говорит что иль делает, никогда не угадаешь, всерьез иль смеяться вздумала.