Рыжее наказание для плохих мальчиков
Шрифт:
Только отойдя от него, я обернулась и увидела, что тюрьма представляет собой старый каменный замок с узкими окнами, шпилями, парапетами на крыше. Заметила две сторожевые вышки, потрепанный флаг и скворечник. Да уж… Тут явно не хватало мышеловок, а они скворечники колотили!
На улице стало теплее. Солнце приятно согревало. Волны бились о берега уже не так пугающе. И вместо писка и храпа я наслаждалась ужасающим криком чаек, в тот момент показавшимся мне самой чудесной песней в мире.
— А что, ваш пилюлькин живет не с вами? — поинтересовалась,
— Кто? — переспросили парни.
— Ну ваш док? Иган?
— Чем дольше мы здесь находимся, тем меньше верим в помилование. Поначалу Иган жил с нами. А когда его вера в освобождение иссякла, решил уединиться. Главнокомандующий был против, но Игану удалось убедить его, что так будет лучше для всех. Там у него небольшой лазарет. Он делает микстуры, порошки, бальзамы. Все чисто, стерильно, никто не мешает. И зуб выдернет, и кости вправит, и порез зашьет.
— Вам бы сюда женщин — и можно было бы не возвращаться, — усмехнулась я.
— Тартису так не скажи. У него дома сестренка. Перед нашей ссылкой она замуж собиралась. С тех пор он сам не свой. Переживает, не отверг ли ее жених из-за репутации брата. Не подверглась ли она нападкам. У них ведь никого.
Хм… Жаль, что Тартис не принц. От него бы я с удовольствием родила.
— А Герард? — уточнила, перебирая босыми ногами по траве. — Мне кажется, ему тут все нравится.
— Герард сирота от рождения. Он всю жизнь посвятил служению короне. Приют, где он рос, содержался за счет казны. Его величество король Норлинг всегда давал самым сильным и выдающимся юношам шанс стать частью привилегированного войска. За это Герард ему премного благодарен. Он будет счастлив, куда бы его ни отправили.
Слава Шрайку, что Герард тоже не принц!
— Вот мы и пришли, Октавия! — Блондичики остановились перед арочной деревянной дверью землянки. — Не наступи, — указали мне на мелкие цветочки в каменных клумбах.
— Это лекарства? — спросила я просто так.
— Нет, они плотоядные. Укусят так, что ногу придется ампутировать.
— Чего?! — Я попятилась, пока не уперлась лопатками в доспехи одного из близнецов. Другой тем временем постучал в дверь.
— Иган! — позвал он их полевого целителя. — Ты не поверишь, но у тебя новая пациентка.
Дверь тут же распахнулась, и на меня обрушился головокружительный запах сладкой смеси дымов. Перед глазами поплыло от приятного удовольствия, заставившего меня замурчать. От резко накатившей сонливости у меня подкосились ноги, и последнее, что я запомнила, проваливаясь в беспамятство, это небесно-голубые глаза подхватывающего меня в свои объятия мужчины.
Я вновь оказалась на холодном скалистом берегу, где впервые встретилась со Шрайком. Только на сей раз не лежала без способности пошевелиться. Сидела на коленях, обнимая плечи и таращась по сторонам. Семь светящихся в ночном небе планет я насчитала, пока соображала, умерла ли я снова, или это кошмарный сон. Разноцветные,
— Здес-с-сь красиво, м-м-мр-р-р, — промурчал появившийся из ниоткуда Шрайк. Тот же самый полосатый кошак, но чуть увеличенный в размерах. Красивый, гладкошерстный, важный. Сел возле меня и тоже поднял мордочку к звездам. — Я провел тут двадцать вос-с-семь лет. Немало душ прошло мимо меня. С-с-слабые, с-с-сломленные, подавленные, отказывающиеся мириться со смертью… Ты первая, кто не закатил ис-с-стерику…
— Да ну тебя, — усмехнулась я. — Хочешь сказать, что и мужики истерили?
— О-о-о, — протянул он, плавно обвив хвостом свои лапы, — горькими слезами выли. А с такими хлюпиками ни о чем не договоришься.
— И как происходит этот отбор — кого в рай, кого в ад, кого сюда?
Шрайк заржал. Буквально закатился со смеху. Упал на спину, перевернулся, улегся на бок и, успокоившись, вперил в меня пристальный, магнетический взгляд зеленых глаз.
— Рай, ад… Все это вы и при жизни проходите. После смерти есть только заслуженный покой. Но души умерших по ошибке сначала попадают сюда. Судьба ведь тоже ош-ш-шибается.
— То есть я по ошибке скопытилась? Потому что судьба закатила себе выходной?
— Ты же не хотела идти на то свидание. И не собиралась закручивать роман с тем парнем. Ты даже подумывала с-с-сдаться вашим стражам правопорядка, чтобы проучить маму. Наступила на гвоздь. Но продолжала бежать. Да, Тави, ты погибла по ошибке. У тебя была масса возможностей с-с-спастись…
— Выходит, я сама виновата, — грустно вздохнула я и через плечо покосилась на занывшую пятку. Целая и невредимая, будто и не протыкала ее. — А сейчас почему я здесь?
— Ты потеряла сознание. Это нормально. Ты вернешься в Заан, как только там тебя откачают.
— Тот голубоглазый красавчик? — улыбнулась я, плохо скрывая свою симпатию к тому военному доктору.
Шрайк проурчал, лениво прикрыв глаза.
— Я знаю, что ты подружилась с Ранстором, Анаэлем, Камаэлем. Заинтересовала Герарда, Тартиса и даже Харди.
— Что за Харди? Второй раз слышу это имя.
— Очень голодный мужчина. Готов запрыгнуть на любую особь женского пола.
— А-а-а, — дошло до меня. — Тот озабоченный, что орет: «Отдайте мне бабу»! Он какой-то неадекватный. Впрочем, как и ты! — фыркнула я, разбудив этого задремавшего кошару. — Другого места в Заане не нашлось, чтобы определить меня?!
— Привилегированное войско величайшего монарха Заана — самое подходящее место для возрождения веры в меня. Пока вы доберетесь до побережья Северного Полесья, многие воины станут готовы дать отпор Норлингу. Думаешь, он просто так, из-за обиды отправил их в ссылку? С них берут пример, их боготворят больше, чем меня, им готовы поклоняться. Вот чего побоялся Норлинг. Мятежа. Всеобщего бунта. Революции.
— Используешь меня в качестве оружия? — хмыкнула я. — Я ведь тоже тебя обдурить могу. Забеременею от принца и заполучу новую жизнь.