Рыжие бывшими не бывают
Шрифт:
Она мялась не больше пары секунд.
— Дашкова.
Я громко рассмеялся. Стоило бы догадаться! Такую дичь только она могла придумать! Коза!
Я вылетел из кабинета. Если ушла ведьма рыжая к ней поеду. И не слезу, пока не накажу по всей строгости да по мягким местам.
— Ты совсем охренела, коза рыжая? — я не настолько злился, но изумленное, немного испуганное личико душу грело. Попалась, Русалочка.
— Это ж сколько вы выпили? — невинно глазами хлопнула и кожаную коробочку на стол поставила. Мой
— Достаточно немного, — осадил я. — Чтобы доказать тебе свою мужскую состоятельность, — и лениво на нее пошел.
— Что?! — Ксюша храбрилась, но отступала. — Константин Юрьевич, покиньте мой кабинет. Немедленно.
— А давай я лучше ноги тебе оближу.
У нее губы дрогнули в улыбке, прежде чем снова возмущенно округлиться.
— Значит, я куколд с маленьким членом, любитель групповух, у которого еще и изо рта воняет? — мы медленно кружили вокруг стола: я атаковал; она отступала.
— Я этого не говорила! — натурально возмутилась Ксюша, замешкавшись на секунду. Я бросился вперед и схватил за пояс узкой юбки. На себя резко потянул. Треск лопнувшей ткани разрезал воздух. Дашкова ошарашенно зашипела, толкнув меня в грудь:
— Охренел вообще?!
О да! Я смахнул с ее стола какие-то папки и канцелярию, посадил Ксению Анатольевну на стеклянную крышку. Вот и чулки. Юбка задралась практически до талии. Будем считать это приглашением: я устроился у нее между ног, но руки положил на стол, по обе стороны от бедер. Лицо у Русалки такое, что одно прикосновение, и она либо подарит мне самый яркий секс, либо откусит все, что по ее мнению лишнее.
— Рассказывай, — велел, напирая габаритами.
— Личное пространство, нет, не слышал?
— А что такое? — я говорил практически ей в губы. — Пахнет от меня плохо, м?
— Блин, да не говорила я этого!
— А что говорила?!
— А ты? А?
— Что я?
— Разболтал всем о нас!
— Дашкова, ты в себе? Я по-твоему бабка на лавочке: семки ем и слухи распускаю? Нахрена?
Вот мне делать нечего! С чего она вообще взяла! Может, кто-то что-то и увидел, но я при чем? Да и мне лично плевать. Еще я о мнении посторонних не беспокоился. Хотя про вонь изо рта…
— Давай, рассказывай.
Она мило улыбнулась и плечи мои погладила.
— Всего лишь, что ты так себе в постели, заставляешь отрабатывать ужин и любишь облизывать туфли, — произнесла таким невинным тоном, что захотелось треснуть по заднице, чтобы горели ягодицы, а потом трахнуть основательно, чтобы ходить не смогла! — А про размер я не говорила, только на маленький кактус посмотрела.
— Да что ты говоришь! — умиленно покачал головой.
— Да ладно, Потрясов, собери сотрудников в конференц-зале, сними штаны и сразу все вопросы отпадут. Хочешь я организацией займусь?
— Нет, Русалка, — я потянулся к пряжке ремня, — мне только твое мнение
— Ты что делаешь? — и глаза так округлила, ну дева непорочная, ей богу!
— Доказываю, что я не верблюд.
— Про верблюда вообще речи не было! — Ксюша попыталась ноги свести, но я обхватил за ягодицы и прижался к ней пахом.
— Поцелуй меня… — попросил хрипло. Сейчас градус напряжения снизим и можно сразу в аэропорт.
— Нет… — шумно сглотнула она. Я же чувствовал, что сила взаимного притяжения между нами побила все рекорды, так чего упрямиться?! — У меня жених…
— Ксюш, ну хватит, а. Нет у тебя никого.
— Ты следишь за мной, что ли? — нервно проговорила.
— Может, и слежу. Русалочка, я с ума по тебе схожу…
Ксюша начала сдаваться: стала податливой и мягкой, с шальным взглядом и влажными губами.
— Поцелуй меня. — Мне отчаянно хотелось, чтобы она сделала это сама. — Пожалуйста…
— Ксюха, — услышал громкое, — хотела предупредить… Ой!
Карина ворвалась в кабинет. Ксюша встрепенулась, совсем другими глазами на меня и ситуацию посмотрела. Гневный воробушек. Я не удержался и накрыл ее губы. Поцелуй с привкусом гнева.
— Ты специально это сделал! — резко отпихнула меня. Откуда только силы взялись! — Убирайся!
— Да ладно, — грубо оборвал. Я тоже злился. — Ты не особо против была. Потрогай себя между ног и иди клепать очередную сплетню, как страдала подо мной.
Блядь, совсем не это сказать хотел, но Дашкова порой ну такая сучка, что нервов не хватало.
— Забери, — она буквально впечатала футляр в крышку стола. — Мне от тебя ничего не нужно.
— Это подарок, — глухо отозвался.
— Мне. От. Тебя. Ничего. Не. Нужно! — отчеканила и отвернулась, поправляя одежду.
— Уверена?
Ксюша только плечом дернула. Отлично. Я схватил коробку с украшением, окно открыл и…
— Ты что…
И запустил ей с восемьдесят второго этажа.
— С наступающим, Ксения Анатольевна, — и ушел. Бесит меня.
В кабинет Полонского вернулся взвинченным. Вадим напротив меланхолично тянул коньяк, курил и втыкал в телефон.
— Дым, по-братски, уволь Дашкову.
Он взгляд на меня перевел, сначала совершенно недоуменный, затем дошла суть.
— Да ты охуел.
— Очень надо, — усмехнулся я. Работать вместе с Ксюшей невыносимо. Она печется о своей репутации. Думает о карьере. Слишком строгая и независимая. Ей нужно дома посидеть: на бархатной подушке, в красивом белье, с бриллиантами на шее. Как кошечке. Тогда и коготки выпадут.
— Слышь, Казанова, давай ты разборки с бабами будешь устраивать без меня. Дашкова мой помощник, меня она устраивает и увольнять ее не буду. Уверен, она за твоими яйцами бегать не станет.
— А может, мне нужно, чтобы бегала! — вспылил я.