Рыжии? кот
Шрифт:
О машине ничего не сказала, хотя я ожидал язвительных замечаний.
Но возможно я ошибаюсь в ней и достаточно серьёзно. Очень тяжело выбить из головы стереотипы, когда годами встречаешь девушек с одними и теми же запросами, с одинаковыми замашками. Пора бы перестать всех женщин грести под одну гребёнку, вон девчонка по имени Эмилия, как меня отфутболила! Да была в моей жизни похожая на Дрю дамочка. “Не всё продаётся и не всё покупается” - под этим девизом мне не дала. Ну, и малышка Дрю из этой оперы. Такая на деньги
Повезло? Однозначно. Только вот с её тараканами ещё совладать надо.
— Поплачь, легче станет, — попросил я девушку, но она готова была лопнуть от горя, но не расплакаться в моём присутствии.
— Мне в гостиницу, — с трудом это сказала.
— Вначале в травмпункт заедем, глаз твой посмотрим.
— Не надо, всё в порядке, — совсем тихо сорванным голосом.
Да, отлично. Всё в порядке, садист глаз выбил, и мы его, суку, покрывать будем.
— Да, нет, не в порядке, — я завернул на бензоколонку. Там был неплохой магазинчик. — Врач скажет, что всё в порядке, тогда я успокоюсь. Посиди минуту.
Я вышел из машины и вставил пистолет в бензобак. Присматривал за своей девчонкой. Она волосы убирала. Профессионально так в жуткий «бублик» свернула, что я даже поморщился. Такие волосы прячет. На моё счастье волосы закрепить было нечем и, пока я шёл до кассы, Дрю опять стала лохматой.
В магазине взял ей резиновые тапки и большие солнцезащитные очки. Бутылку воды, потому что голос осип, влажных салфеток и пачку бумажных платков.
Мне не нужно было объяснять, откуда во мне столько жажды заботиться. Я уже нормально пожил и многое понимал, это чувство подавлять нельзя, его нужно хватать, прятать внутрь себя и в своём сердце холить и лелеять.
Это то, что я искал. Мне повезло однажды встретить хорошего психиатра, который сказал, как избавиться от пресыщения. Естественно, воздержанием. Неспособность остановиться на одной девушке, отсутствие желания хоть кого-то оставить рядом с собой, преследовали меня с ранней юности.
Четыре года после аварии, после того, как моего отца обанкротили, и он умер от сердечного приступа. Я болел, никого не трогал, и у богатых родственников прослыл блаженным замученным папашей мальчиком. Хорошее время, я наконец-то почувствовал необходимость иметь рядом с собой человека. За долгий перерыв именно Дрю стала первой, и её значимость для меня росла с каждой минутой.
От любви тепло, хорошо и главное, спокойно. Меня не корёжило, что я открыл дверь и грязные женские ступни вытирал влажными салфетками, присев на корточки.
«Любовь не превозноситься, не гордится… Не ищет своего, не раздражается»*
— Влад, ты что, — стеснялась и тихо пищала Дрю, стараясь не отдавать мне свои ноги.
Это меня веселило. Раньше бы я так не смог. Натянул на её ноги тапки. Отдал очки:
— Надень.
Спрятав глаза, Дрю успокоилась.
— Ни в какой травмпункт я не поеду. Будь любезен, отвези меня в ближайший отель, — проснулся строгий голос после глотка воды.
Вообще, для юриста удивительно такое поведение. Ведь она должна знать, что любой удар в глаз должен быть наказуем. На папу наезжать нельзя, папа святое?
— Очки тебе идут, — я сел за руль и тронулся дальше. Мало того, что к врачу отвезу, ещё и к себе ночевать заберу. — Похожа на голливудскую звезду с похмелья.
— Ты меня слышал?! — рявкнула Дрю.
«Любовь долготерпит… Всё переносит»
То, что любовь взаимная… Я просто не сомневался. Она смотрела на меня так, как смотрят влюблённые девчонки. Только вот ей не до любви было. В моих силах исправить всю её жизнь.
Хочу я этого? Злючка Дрю может оказаться неподъёмной и больной на всю голову… Как я.
— Влад! Ты меня слышишь? И сколько я тебе должна?
— Целка стоит дороже, так что сумочку закрой и рот заодно, — усмешливо покосился на неё. На щеках девушки выступил румянец от злобы.
— Какой же ты дрянь, — шикнула она, всё ещё стесняясь, что я у неё оказался первым, что мы любовники.
— Какой есть, мы едем к врачу.
Я не хотел оскорбить её, просто я чаще всего действительно язвительный, но без желания навредить, особенно своей девушке. Возможно, она так и не станет моей навсегда, но в данный момент я нёс за неё ответственность. С сумочкой, без обуви, с подбитым глазом, в нервном состоянии, идти некуда. Я не мог её оставить.
«Любовь милосердствует… Не бесчинствует».
Она ещё некоторое время сопротивлялась.
— Ни к какому врачу я не пойду, глаз просто затёк.
— Просто, — эхом отозвался я, высматривая старое здание больницы за кованым забором. Сам фасад не было видно от большого количества высоких деревьев и густых кустов. О том, что всё в этот вечер работает, говорило огромное количество машин на дороге и во дворе здания. — Если не пойдёшь к врачу, я на твоего папашу заявление напишу. Соседи видели, что он тебя ударил, что сына подговорил нанести мне телесные повреждения…
— Замолчи!
— Прекрати хамить, Дрю! Я тебе ничего плохого не сделал.
— Как сказать, — отозвалась она. — Пообещай, что оставишь моего отца в покое.
— Зависит от того, как ты будешь себя вести у врача, — я нашёл местечко на газоне. Не заехал бы на него, если бы оттуда прямо передо мной не выехал внедорожник.
***
Мы вышли из машины. Я прихватил свою куртку. Лето только начиналось, по вечерам было прохладно.
Хотел куртку Дрю на плечи накинуть, она гордо отшатнулась, задрала нос кверху и пошла в здание травмпункта.