Рыжий Орм

Бенгтссон Франц Гуннар

Еще не приходило туда ни одного большого флота, и ни один хёвдинг еще не додумался собирать «датские деньги» чеканным серебром из казны короля Этельреда, но в году 991 пробил час, и сообразительности всем хватало с лихвой, покуда у короля Этельреда было чем платить.

Сразу после Пасхи в тот год, бывший пятым годом власти конунга Этельреда, зажглись сигнальные костры на побережье Кента, люди вглядывались в море, бледные в рассветном сумраке, и бежали со всех ног прятать все, что можно, загонять в лес скот и там же искать себе убежище, и гонцы скакали во всю конскую прыть, чтобы дать знать королю Этельреду и его ярлам, что величайший за много лет флот движется к северу вдоль побережья, и что язычники начали уже высаживаться на берег.

К тому времени, как собралось ополчение, оно не могло уже справиться

с викингами, рыскавшими большими отрядами по округе и грабящими все на своем пути. Боялись, что теперь они ринутся вглубь страны, так что архиепископ Кентерберийский поехал к королю за подмогой для своего города, но гости, похозяйничав какое-то время на побережье и собрав на свои корабли все, что им показалось стоящего, снова подняли паруса и пошли дальше на север вдоль берега. После чего высадились у восточных саксов и устроили там то же самое.

Король Этельред и его архиепископ, по имени Сигерик, молились теперь дольше, чем когда-либо прежде, и когда услышали наконец, что язычники, опустошив несколько деревень, вновь ушли в море, то повелели оделить дарами самых усердных священников и решили, будто вовсе отделались от этой напасти. Но сразу же за тем норманны пришли на веслах к городу Мэлдону, возле самого устья реки Панты, и встали лагерем на острове между двух рукавов и приготовились напасть на город.

Ярла восточных саксов звали Бюрхтнот. Он был прославлен в своей стране, высокий ростом, гордый и бесстрашный. Он собрал сильное ополчение и вышел теперь им навстречу, чтобы попробовать иное, нежели молитвы, и достиг Мэлдона и проследовал мимо города к лагерю викингов, так что лишь рукав реки разделял оба войска. Но тут ему было трудно подступиться к норманнам из-за реки, и столь же трудно было тем подойти к нему. Настал прилив и заполнил рукава во всю ширину, та не превышала броска копья, так что можно было перекрикиваться, но ничего большего, казалось, не может между ними произойти, и войска стояли в ожидании, обдуваемые весенним ветром.

Глашатай из дружины Торкеля Высокого, искусный в речах, встал у воды и поднял щит и крикнул через протоку:

— Меня послали бесстрашные мореходы сказать вам: дайте нам серебра и золота, и мы дадим вам мир. Вы богаче нас, и вам же лучше купить мир за ваши сокровища, чем встретиться с нашими копьями и мечами. Если вы достаточно богаты, то незачем нам убивать друг друга. И когда вы откупитесь и получите мир для себя и своих родичей и земель и всего, что есть вашего, тогда мы сделаемся друзьями вам и взойдем на свои корабли с вашим выкупом и уплывем прочь отсюда и сдержим свое обещание.

Но Бюрхтнот сам выступил вперед, потрясая копьем, и крикнул им в ответ:

— Услышьте, морские разбойники, наше слово! Вот дар, что мы вам дадим с охотой: остреные копья и точеные мечи. Худо было бы такому ярлу, как я, Бюрхтноту сыну Бюрхтельма, чья слава незапятнана, не защитить моей земли и моего конунга. Нас рассудят теперь острие и клинок, и тяжко придется рубиться вам, прежде чем получить иное.

Так стояли они друг против друга, покуда прилив не сменился отливом, и тут снова крикнул глашатай викингов через протоку:

— Давно уже мы стоим тут без дела. Идите же к нам, и мы уступим вам земли для битвы, или же вы подарите нам место на берегу, и мы к вам выйдем.

Бюрхтноту неразумным показалось идти вброд, ибо вода в река была холодна, и ноги у его людей могли бы застыть, а доспехи намокнуть. К тому же он желал вступить в битву прежде, чем его люди устанут и проголодаются. И он крикнул в ответ:

— Я дарую вам место здесь, и немедля идите биться. Единому, Богу ведомо, за кем из нас оно останется.

И так говорил скальд Бюрхтнота, бывший в той битве и уцелевший:

Стая волчьястала переправляться,войско викингов —воды Панты их не пугали —через потоки светлые со щитамина восточный берегвышли и вынеслибоевые доспехи… [23]

Воины Бюрхтнота встали крепостью из щитов, и он сказал им сперва метнуть свои копья, а после взяться

за мечи и оттеснить язычников обратно в реку. Но норманны быстро выстроились у кромки воды, едва переправившись, разобравшись по корабельным командам и с кораблевожатым во главе, и с боевым кличем ринулись вперед. Они были встречены роем копий, уложивших многих на месте, но двигались дальше, покуда не сошлись с противником щитом к щиту. То был тяжелый бой с великим грохотом битвы; и справа и слева норманнов сдерживали и теснили. Но Торкель Высокий и двое хёвдингов, ближайших к нему, — одним из них был Орм, другим — Фаравид Свенссон, прославленный хёвдинг Зеландии, которого король Харальд объявил лишенным мира во всей Датской державе и который ходил со Стюрбьёрном на поля Фюри, — добрались до Бюрхтнотовой ограды из щитов и сокрушили ее. Торкель крикнул своим людям, что если уложить того высокого в серебряном шлеме, то победа в руках, и тут завязался жесточайший бой, так что тесно было даже низкорослому. Фаравид пробился вперед и сразил знаменосца и ударил Бюрхтнота и ранил его, но и сам упал в тот же миг с копьем в горле. Теперь гибли лучшие воины с обеих сторон, и Орм оступился на уроненном щите, скользком от крови, и упал ничком на только что убитого им человека. Падая, он ощутил удар палицы по затылку, и тут же оказался прикрыт щитами, которые ближайшие к нему воины набросали, чтобы защитить ему спину.

23

Перевод В. Тихомирова («Битва при Мэлдоне», «Древнеанглийская поэзия», Серия «Лит. памятники», М., Наука, 1982; стихи 96-99).

Когда он пришел в себя и вновь встал на ноги с помощью Раппа, бой сместился в сторону и перевес был у викингов. Бюрхтнот пал, а многие из его людей бежали, но другие, сплотившись вместе и окруженные, продолжали сражаться. Торкель же крикнул им, в ответ из круга донеслось:

— Тем вернее станем целить, и сильнее рубить, и больше мужаться, чем меньше нас осталось!

И продолжали биться, покуда не полегли все вместе со многими убитыми врагами вкруг тела своего господина. Их мужество снискало им великую славу у норманнов, но эта битва при Мэлдоне, за три недели до Троицы в год 991 явилась сокрушительной для короля Этельреда и роковой для его державы; во все стороны простерлась теперь страна, беззащитная перед набегами чужеземцев.

Норманны похоронили своих мертвых и выпили в их память и в честь победы. Они выдали тело Бюрхтнота скорбным посланцам для христианского погребения, и отправили свое повеление в Мэлдон и другие города немедля заплатить им дань и откуп, покуда не случилось худшего. Они радовались, думая о богатствах, которые уже считали своими, и исполнились гнева, когда день шел за днем, но никто не приходил сдаваться и не приносил обещанной дани. Тогда они подошли к Мэлдону и подожгли частокол со стороны реки и взяли город штурмом и разграбили его, и пожалели потом, что многое сгорело и мало досталось им. С этих пор они решили быть с огнем поосторожнее, ибо хотели богатства, а не разорения, теперь они принялись собирать лошадей со всей округи, чтобы быстро появиться в тех местах, где их не ждут. Вскоре во все стороны помчались отряды, и многое привезли в лагерь, и страх перед ними по всей стране был столь велик, что после Бюрхтнота не нашлось хёвдинга, что захотел бы встретиться с ними в бою. Пленные говорили, будто король Этельред сидит бледный за крепостными стенами и бормочет молитвы вместе со священниками и не знает разумного средства.

В Мэлдонской церкви, сложенной из камня, спрятались люди, перебравшиеся во время штурма на колокольню, и священники, и женщины; они завалили за собой проход камнями, чтобы никто не мог до них добраться. Среди норманнов прошел слух, что там, наверху колокольни, много сокровищ, и многие пытались выгнать оттуда людей и выяснить, что там у них есть. Но ни огнем, ни оружием не смогли ничего сделать, а у сидевших в башне была с собой еда и питье, и они пели псалмы и казались довольными. Когда норманны подошли к башне потолковать с ними как следует, и уговорить их спуститься вниз и отдать свои сокровища, то на их головы посыпались камни, проклятия и нечистоты, и наверху громко выражали свою радость, когда попадали в цель. Все викинги сходились в том, что нет ничего досаднее, чем церкви и их башни.