Рыжий Орм
Шрифт:
На следующий день, последний на пиру, угощение было еще более обильным. У Орма оставалось еще порядочно баранины и свежей говядины, а также два чана пива и чан поменьше с крепким липовым медом; и хозяин сказал, что если к концу пира останется что-нибудь из угощения, то это не сделает чести ни ему, ни гостям. А все гости пеклись о своей чести и о достоинстве Орма; они пообещали сделать все возможное и уселись за стол спозаранку. При этом они осторожно переговаривались о том, что теперь неплохо было бы увидеть под столом самого хозяина с его священником, прежде чем будет сделан последний глоток.
Орм сидел рядом со священником, ибо ему нужно было спросить совета у святого отца. Он хотел
— Ибо в таком случае вполне вероятно, что к концу вечера совершилось бы много хорошего.
Брат Виллибальд ответил ему на это, что вопрос сложный и часто служил предметом споров между святыми людьми-проповедниками.
— Некоторые из них раньше утверждали, — сказал он, — что такое допустимо, если лукавый чрезмерно упрям; и эти люди ссылались на то, что великий император Карл, когда крестил диких саксов, твердо державшихся старых богов, иногда позволял оглушить наиболее строптивых молотком, когда их тащили к купели, с тем чтобы умерить их дикость и кощунственные вопли. Никто не может отрицать, что лукавый терпит поражение даже в этом случае, и нет особой разницы, будут ли строптивцы оглушены молотком или пивом. Однако святой епископ Пилигрим из Зальцбурга, во времена старого императора Оттона, думал несколько иначе и написал даже пастырское послание, исполненное величайшей мудрости; а мой благочестивый учитель, епископ Поппон, всегда повторял, что тот епископ поступает верно. Ибо правда и то, как говорил он, что лукавый терпит поражение при крещении таких язычников, которые оглушены и потеряли сознание; однако это поражение временное; ибо когда нечестивцы приходят в себя и узнают, что случилось, ни у кого из них, несмотря на всю силу святого крещения, не наблюдается ни капли любви к Богу. Напротив, они вновь открывают свои души лукавому, еще шире, чем прежде, и еще яростнее нападают на Христа и его рабов. Так что нет в этом ни победы, ни благословения, и потому святые отцы, о которых я упомянул, и многие другие с ними, говорят, что подобными средствами совершать крещение не следует.
— Пусть будет так, как ты сказал, если ты слышал все это от самого епископа Поппона, — с грустью сказал Орм, — ибо он, конечно же, лучше разбирается в этих вещах. Но очень жаль, что должно быть именно так.
— На то воля Божия, — сказал брат Виллибальд и многозначительно качнул головой, — нам тогда было бы слишком легко с язычниками, если бы могли крестить их при помощи пива. Но здесь требуется нечто большее: проповедь, добрые дела, большое терпение; и последнее труднее всего.
— Я желаю больше всего послужить Господу, — сказал Орм, — но как обратить к Нему моих соседей, прямо не знаю.
Больше об этом не разговаривали, и пир шел дальше, с весельем и радостью. А позднее, когда еще большинство гостей могли удержаться на ногах, замужние женщины вошли к сыну Ильвы, чтобы согласии со старинным обычаем преподнести ему подарки и пожелать счастья по случаю наречения его именем. А тем временем мужчины, решив, что им надо слегка проветриться, принялись мериться, силами на пригорке и затеяли разные игры. Они тянули друг друга за согнутые пальцы, обхватывали друг друга за пояс и поднимали нам выпрямленных ногах, и все это с выкриками и живостью, и всякими затейливыми кувырками. А самые отважные решались на упорный поединок для силачей, который назывался «поднять узлом», — но так, чтобы никто не обессилел, не разбился и не сломал себе шею.
И пока мужчины веселились, к Овсянке подошли четыре странных попрошайки.
Глава 6
О четырех таинственных нищих и о том, как шуты Зеленого Эрина помогли брату Виллибальду
Они
Орм взглянул на нищих, и они охотно отвечали на его вопросы; но что-то ему не верилось, что перед ним настоящие бродяги. Один из них был рослый человек, с широкой грудью, дородный, с проседью в бороде и с острым взглядом из-под полей шляпы; при ходьбе он слегка волочил одну ногу, словно она не гнулась в колене. Он говорил низким голосом, с рокотом, будто бы происходил от свеев. Человек этот сказал, что они идут от Зеландии, продвигаясь к северу, через границу. Один рыбак перевез их через Пролив, и от самого Ландере они бредут пешком, побираясь по дороге.
— А сегодня у нас нечего было есть, — сказал человек, — ибо между дворами слишком большие расстояния; и в последнем месте, где мы остановились, мы ничего не получили с собой в дорогу.
— И тем не менее ты достаточно упитан для того, чтобы сойти за нищего бродягу, — сказал ему Орм.
— У данов и жителей Сконе очень уж сытные блины, — ответил человек со вздохом. — Но со временем они становятся для меня все тоньше и тоньше, и я — вместе с ними, по мере того как мы подходим к озеру Меларен.
Тот, что стоял рядом, был помоложе, стройный и белолицый; на скулах и подбородке у него курчавилась короткая черная борода. Орм посмотрел на него.
— Можно подумать, что ты готовился в священники, — сказал он.
Стройный человек печально усмехнулся.
— Однажды вечером я спалил себе бороду, когда поджаривал свинину, — сказал он, — и она еще не успела отрасти.
Но пристальнее всего Орм разглядывал остальных двух нищих, так ничего и не придумав определенного о них. Похоже, это были братья; оба они были низкорослыми и тощими, с оттопыренными ушами, длинноносые, и оба посматривали на Орма умными и коричневыми, как у белки, глазами. И несмотря на свой маленький рост, они выглядели сильными и крепкими. Они стояли, склонив голову набок и прислушиваясь к лаю дворовых собак, и вдруг один из них поднес ко рту пальцы и засвистел: свист его был мягкий, переливчатый, необычный по звучанию. Собаки примолкли, и теперь слышалось лишь дружеское поскуливание этих здоровых псов.
— Кто вы — тролли или волшебники? — спросил Орм.
— Нет, мы не таковы, какими хотели бы быть, — сказал один из нищих, — ибо мы не можем наколдовать себе еды, как бы ни были голодны.
Орм усмехнулся этим словам.
— Еду вы получите, — сказал он, — и ваше колдовство вряд ли будет опасным при свете дня; но должен сказать, что таких нищих, как вы, я от роду не видывал. Ни одному постороннему человеку не удавалось усмирить моих собак, да и сам я иногда с трудом справляюсь с ними.
— Мы научим тебя этому искусству, — сказал второй низенький человек. — Но после того, как получим два обеда себе в суму, а еще один съедим сами. Мы бездомные скитальцы, и быстрее находим общий язык с собаками, чем другие.
Орм ответил им, что они обязательно получат еды в дорогу, И пригласил их войти.
— Вы пожаловали как раз вовремя, на пир, — сказал он им, — так что и блинов, и всего прочего на вас хватит с лихвой. Но лучше всего было бы для гостей, если ты, кто умеет так свистеть, еще бы сыграл нам что-нибудь.