Рыжий Ястреб
Шрифт:
Увиденное не вдохновило юношу, блеск синих глаз поутих, и, судя по всему, особый интерес его к обитателям постоялого двора пропал. Очень возможно, что в тюках и мешках, принадлежащих караванщикам, было множество интересных и дорогих вещей. Но поживиться за их счет юноше не светило. Связываться с вооруженной охраной каравана он не желал, потому что несмотря на присущую юности дерзость и слегка завышенное самомнение, безмозглым самоубийцей он не был. Если уж ввязываться в заварушку, то сперва стоит трезво просчитать шансы.
Постояв немного, путник прошел в помещение трактира. Едва он переступил порог, как
Юноша окинул их оценивающим взглядом. Да, в основном глаз положить тут было не на что. Совершенно не на что… До времени состарившиеся, высохшие, потрепанные женщины, отнюдь не составляющие предел мечтаний для полного сил и здоровья молодого парня. Так постановил приезжий, не желая лишний раз напоминать себе, что даже такого пошиба товар ему сегодня не по карману. Единственной вещью, которой можно было бы расплатиться с девкой, был браслет, но он парню и самому нравился.
Вообще-то, он знал, что стоит ему заняться одной из девок, к утру она и думать забудет о том, чтобы потребовать с него деньги, но сейчас у него было слишком тоскливо и беспокойно на душе, к тому же есть ему хотелось больше, чем развлекаться. Поэтому он твердо решил обратить свою энергию в несколько иное русло. Юноша угрюмо сдвинул темные брови и ворчливо рявкнул на девиц. Зафырчав на разные голоса, они разочарованно разошлись, и только одна из них, самая молоденькая, смуглая, с черными, как угли, глазами, осталась на месте.
Грудь ее опоясывала совершенно прозрачная лиловая шелковая лента, а несколько рядов дешевых ярких бус обвивали пухлые бедра. Больше на ней ничего не было, да и то, что было, только открывало взору все достоинства пока еще свежего и незатасканного по углам женского тела. Заметив, что юный варвар все же задержал на ней взгляд, она призывно прищелкнула языком и, потупившись, стрельнула глазами.
Да, жаль, что денег нет, подумалось юноше. Хотя, может это и к лучшему: нет денег, нет и лишних забот. Будь монета в кармане, точно не удержался бы, ушел с девицей наверх. А так придется отдыхать, набивать желудок и думать, как сделать так, чтобы это сошло с рук.
— Брысь, девочка, — повторил он. Она закусила губу и нехотя отступила в сторону, разочарованно вздохнув.
Юноша прошел к небольшому, несколько покосившемуся одинокому столику в самом углу трактира и опустился на скамью. Отсюда ему хорошо было видно все помещение.
В трактире царил обычный разгул. Посетители ели, пили, пытались плясать с девицами, приставали к ним, уходили с ними в комнаты наверх и снова возвращались оттуда, взбудораженные и подуставшие от вкушения радостей жизни.
Народ был самый разношерстный, со всех мыслимых и немыслимых концов света.
Вообще-то, интересные места эти придорожные трактиры, кого тут только не увидишь. Вот поодаль, в самом освещенном и несколько более чистом, чем прочие, углу степенно ужинали несколько хорошо одетых мужчин. Они старались даже не смотреть по сторонам. Как только кто-нибудь из них поднимал голову и бросал взгляд вокруг, брезгливая гримаса перекашивала его губы. Уж конечно, если бы ночь настигла его в Шадизаре или ином городе, где у путника может быть выбор, никогда не остановился бы такой богатый и важный господин в
Осмотрев богачей, их одежду и оружие, синеглазый северянин вполне резонно решил, что господа эти не иначе как прибыли с караваном, а значит о них и их имуществе следует забыть раз и навсегда. Их здесь нет, сказал он себе.
Кроме случайных бродяг и нищих пилигримов, без которых не обходится ни один трактир, здесь было к кому приглядеться повнимательнее. То тут, то там слышались пьяные крики и разгульные песни простолюдинов, пастухов да торговцев победнее, которые забредали на огонек трактира не столько ради ночлега или ужина, а как раз ради того, чтобы спустить в пьяном угаре то, что удалось заработать. Вот эти-то гуляки и были, пожалуй, по зубам юному варвару.
Сегодня здесь были в основном степные пастухи, возвращающиеся с ярмарки. Не на одни сутки могли они застрять тут, позабыв о том, что вырученные на торгах деньги имеют невероятную способность мгновенно утекать сквозь пальцы, а чтобы этого не случилось, следует воздержаться в пути от постоялых дворов, насколько это возможно. Юноша отметил для себя несколько компаний за столами, к которым стоило бы присмотреться.
Его прихода практически никто, кроме трактирных шлюх, не заметил. Но девок он уже распугал своим ворчанием, поэтому они оставили его в покое, переключившись на пьянчуг за столами, а некоторые пытались танцевать в проходах под еле слышную, заглушенную выкриками осиплую музыку, издаваемую двумя диковинными длинными деревянными трубами и коротким рожком. Музыканты сидели где-то в полутьме, прямо на заплеванном полу, но тем не менее, они постоянно напоминали хриплыми нестройными звуками о том, что хозяин заведения держит марку и о проезжающих пытается заботиться по первому разряду.
Приезжего заметили, наконец, не только женщины, но и те, кому в обязанность входило не пропускать клиентов.
Трактирный слуга, шустрый щуплый подросток почти сразу подбежал к столику и без слов поставил перед гостем огромную бутыль с вином и две кружки.
— Чего желает господин? — осведомился он, острым наметанным глазом оглядывая юношу и пытаясь сопоставить и примирить друг с другом отличные сапоги с прожженными штанами, а лопнувшую по шву безрукавку с позолоченным браслетом на запястье. По его хитрому лицу не было заметно, какой вывод сделал он насчет приезжего. Но, видимо, качество сапог он счел возможным принять, как весомый признак платежеспособности, нежели некоторую ветхость одежды зачесть, как отсутствие средств. Последовало предложение:
— Есть парная телятина, окорок, цыпленок на вертеле…
— Цыпленка. А лучше двух, — отозвался приезжий.
Заказанное немедленно появилось на столе. Едва сдерживая вполне объяснимое желание жадно наброситься на еду, юноша сглотнул слюну, не спеша отломил куриную лапку, откусил кусок и стал неторопливо жевать, продолжая со сдержанным любопытством разглядывать окружающих.
Карела настолько устала и проголодалась, что перестала четко воспринимать действительность. Смутные огни придорожного трактира она различила уже давно и шла к ним, как завороженная, только их и видя перед собой.