Ржавое поле
Шрифт:
— Да, Федор Степанович, я про вас не забыла. — услышал он голос старухи, разговаривающей по телефону в соседней комнате. — Нет еще не готово… Вы же знаете, что в последний год мне стало сложнее выполнять столь… столь специфические просьбы… Да я знаю… Да… Нет я помню…
Голос ведьмы звучал кротко, даже испуганно. Чарли не представлял, что эта властная, пугающая женщина, может вести себя так робко. Так, неуверенно.
— Нет, я благодарна… Я помню все, что вы для меня сделали… Хорошо… Хорошо… Нет, не нужно никого присылать… Хорошо… Я обещаю… В ближайшее время, хорошо… Я поняла.
Чарли
— Итак, — устала сказала старуха. — Что ты хотел?
Бабка Софья села напротив Чарли, выглядела она вымотанной и постаревшей на несколько лет.
«Что это за Федор Степанович, такой? Что так ее расстроил?» — подумал Чарли. Он чувствовал, что момент просить о помощи сейчас не подходящий, но другого шанса у него, возможно, не будет.
— Бабушка Софа, — начал он. — Помогите! Заколдуйте маму с папой, чтобы пить бросили? Они меня со свету сживут своими пьянками, или друг друга поубивают. Сегодня, отец, самоубиваться собрался, опять! И ведь он сделает! По глазам его видел, что в этот раз сделает! Буду я безотцовщиной! А если мать, как обещает, за ним следом, того… То круглым сиротой, буду! Не позвольте, случиться несчастью, пожалуйста!
— Что дитя, не заботятся они о тебе? — с внезапно появившимся интересом спросила старуха.
— Какой там, заботятся! Они вообще забыли, что я у них есть! — наигранно всхлипнул Чарли.
— Что ж. Надо бы тебя выпороть, за то, как ты сюда ворвался. Но я помогу тебе. Так и быть. Вставай!
Старуха поднялась из-за стола и вышла в коридор. Чарли, радостный оттого, что ведьма не отказала в помощи, быстро пошел за ней. Старуха стояла около запертой двери, напротив кухни, и ждала Чарли. Посмотрев на дверь, Чарли не заметил на ней ручки, и не видел, чтобы старуха толкала ее, или что-то еще, но дверь сама начала медленно открываться. Чарли почувствовал сильные запахи трав и чего-то еще, напоминающего запах больничных палат.
— Входи, дитя, — сказала старуха. — Смелее.
Плотные, низкие тучи скрывали луну и звезды. Ночи в деревне, из-за малого количества фонарей и светящихся окон, и так были достаточно темные, но сегодняшняя окутала все вокруг абсолютно непроглядной тьмой. Это было на руку Мирону и Соне, которые притаились у дома Хромовых.
— Что-то девчонки не торопятся. — поежившись от холода, сказала Соня. — Как думаешь, что они придумают?
— Не знаю. Устроят скандал, наверное. — ответил Мирон.
Согласно их плану, Настя и Вероника должны были отвлечь мать Сергея, и выманить ее из дома, устроив диверсию в принадлежащем ей магазине. После чего, Мирон, загонит в огород Хромовых одну из своих коров, выбор пал на Боню, которую они заранее привязали постись у них за домом.
На крыльце загорелся свет. Из открытой двери во двор вышла растрепанная женщина. Она побежала по мокрой, после недавнего дождя, траве в сторону магазина. Один из ее шлёпанцев, от быстрой ходьбы, слетел с ноги. Она не сразу это заметила, и сделала
— Мам! — услышал Мирон голос Сергея. — Ты на долго?
— Не знаю. Эти дурёхи уронили прилавок с алкоголем. Нужно проследить, чтобы они заплатили за каждую разбитую бутылку. — раздраженно ответила Марина.
Мирон посмотрел на Соню.
— Этот отвлекающий маневр влетит нам в копеечку, — недовольно прошептал он.
— Скинемся, — отмахнулась Соня.
Выждав несколько минут, Мирон, пригнувшись, оббежал дом. Боня была привязана к стальной спице, глубоко воткнутой в землю, за участком Хромовых. Она неторопливо описывала круги, выедая всю траву, до которой могла дотянуться. Мирон подошел к забору и, взявшись за толстую, верхнюю жердь, вынул ее из скобы, вколоченной в сухой деревянный столб. Отложив жердь в сторону, Мирон отвязал корову и, шлепком ладони по крупу, направил ее в сторону огорода. Боня резво перепрыгнула две оставшиеся на месте нижние жерди и, глубоко утопая копытами в земле, пошла в сторону дома.
Мирон быстро вернулся назад к Соне.
— Готово, — прошептал он.
Время тянулось медленно. Казалось, прошла целая вечность, ребята уже переживали, что Марина вот-вот вернётся, а Сергей все никак не замечал коровы в своем огороде.
— Может обойдешь дом еще раз, и кинешь ему камень в окно? — предложила Соня.
— Нет, будет слишком подозрительно.
— Но нужно что-то делать! — настаивала Соня. — Его мать скоро придет.
Не успела она договорить, как на крыльце вновь зажегся свет, и раздались торопливые шаги Сергея.
— Пошли! — скомандовал Мирон и направился в сторону дома.
Дверь во двор оказалась закрыта, но, просунув в щель металлический прут, к которому была привязана корова, и который Мирон все еще держал в руках, они смогли откинуть крючок и попасть внутрь. Стараясь не шуметь, они быстро прошли по освещенному крыльцу в дом, аккуратно прикрыв за собой дверь.
В доме было темно. Свет горел только в маленьком, тесном коридоре, а комнату слабо освещал мерцающий экран телевизора. Мирон присел напротив окна и посмотрел наружу. На огороде Сергей, раскинув руки в стороны, пытался направить Боню прочь со своего участка. Та, упорно, не понимала, что он от нее хочет и металась по огороду из стороны в сторону, не подпуская к себе Сергея.
— Молодец Боня! — сказал Мирон. — Две минуты у нас есть. Нашла что-нибудь?
Мирон повернулся к Соне, которая стояла перед открытым бельевым шкафом, разглядывая что-то на полках.
— У нас проблема. — сказала она. — Как понять какая вещь Владимира? Они с сыном одинакового размера.
— Схвати что под руку попадет и побежали! — прошипел Мирон.
— Нельзя. У нас будет только одна попытка!
Мирон осмотрелся. В комнате был беспорядок. Ковер на полу был пыльным и весь в пятнах, на журнальном столике стояли чашки с недопитым чаем и грязные тарелки. Повсюду валялись скомканные обертки от шоколадных батончиков. Помимо большого шкафа у, которого стояла Соня, в комнате был диван и широкий комод, на котором стоял телевизор.