Ржавые листья
Шрифт:
Холоп вскочил, ошалело хлопая глазами спросонья, уже открыл было рот, — что-то крикнуть. Не успел — Волчар с маху вытянул его плетью, а потом добавил носком сапога в подбородок. Холопа грянуло спиной о стену.
— Так-то ты, сука, хозяйское добро сторожишь?!
— Боярич… — вякнул жалобно сторож.
— Сам ты боярич… м-мать! Какой я тебе, на хрен, боярич? Гридич я, внял?!
Холоп сжался в комок, закрыв голову руками, и тут вся ярость Волчара невесть с чего вдруг пропала.
— Ладно, — бросил он, отводя глаза. — Но смотри у меня: замечу подобное ещё —
Холоп кивнул, но по лицу его было видно, что ни упыря он не внял. Кметь вдруг поймал себя на мысли, что боится, — не разбежалась бы челядь.
— Отвори калитку.
Улицы Киева уже тонули в вечерней тишине. Солнце ушло за окоём, только ярко горела багровая зубчатая полоска да край неба над ней полыхал червонным золотом. А само небо медленно наливалось тёмной синевой с серебряными огоньками звёзд. С другой стороны окоёма висела серебряно-голубая луна. На город валились лиловые вечерние сумерки, а от Днепра наползал редкий полупрозрачный туман. И заливались в садах соловьи, и плыл над Киевом тягуче-терпкий запах только что расцветшей черёмухи.
Волчар быстро спускался к Подолу. В городе было тихо, только волнами перекатывался собачий лай, да доносились с бесед песни молодёжи.
Дом Прозора был погружён в темноту и тишину — ни огонька в окнах. И на дворе — тоже тишина. Да и не было у них собаки — Некрас бы это знал.
Кметь накинул узду на сук корявой берёзы и притаился в её тени, выжидая, неотрывно глядел в окошко светёлки. Ждёт ли? И почти тут же, словно в ответ, появился за решетчатым окном тревожно пляшущий огонёк светца. Волчар подобрал с земли маленький камешек, осторожно бросил его в окно и сам вздрогнул — таким громким показался ему едва слышный звяк слюдяной пластинки. И почти тут же кметь почуял неотрывный взгляд — словно кто-то огромный и мрачный недобро и хмуро глядел ему в спину.
Окно начало отворяться, и Некрас, не дожидаясь на радостях, пока оно откроется окончательно, махнул через заплот во двор.
И почти сразу же — её крик:
— Нет, Некрас!
И свирепый рык! Серая звериная туша мелькнула в воздухе, кметь шарахнулся в сторону, обдало острым запахом. Волчар перекатился по пыльным мостовинам двора, поднялся на одно колено и замер, опираясь на левую руку. И холодный пот тонкой струйкой пробежал по спине.
Напротив него, точно так же изготовясь к прыжку, стоял, скалился и хлестал себя по бокам хвостом индийский охотничий пардус. Волчар мельком подивился, как он смог увернуться — эти звери невероятно быстры.
— Шер, не тронь! — рама со звоном вылетела, и Зоряна вскочила на подоконник. Некрас ахнул — девчонка, не раздумывая, махнула вниз со второго яруса.
— Шер, не сметь!
Но зверь не слушал — похоже, он тоже чуял то, про что вазила сказал — «волком несёт». Он не видел в Некрасе человека, он чуял в нём волка! Зверя! Соперника!
— Шер!
Несколько мгновений человек и пардус глядели друг другу
— Остынь, Шер!
Хлопнула дверь — на крыльце терема возник старый Прозор. Усмехнулся недобро и громыхнул голосом:
— Пришёл всё же? Я тебе запретил!
— Никто ничего не может запретить мне, опричь моего отца или матери, — ровным голосом отозвался Волчар, вставая на ноги. — Даже князь.
— Я не князь, — в голосе Прозора лязгнул металл, повеяло холодом. — Ты не уйдёшь отсюда, витязь…
— Да? — Волчар понял, что начинает злиться. Ещё немного — и он начнёт разносить здесь всё на куски. — А кто ж тебе тогда меч… Отец тебе не по зубам.
Воздух вокруг начал ощутимо подрагивать и потрескивать.
— Да я тебя сей час… в пыль! — глаза чародея сверкнули, он выкрикнул что-то непонятное. Некрас метнулся в сторону, но замер, стиснутый невидимыми путами, воздух дрогнул, завихряясь, вскрикнула Зоряна, зарычал, припадая к земле, Шер.
— Отец!
Он остоялся, когда она возникла перед ним, прекрасная, с разгоревшимися щеками.
— Я люблю его, отче! И я ныне с ним иду!
Замер чародей, бессильно руки уронил. Отпустила чародейная хватка, Волчар шагнул вперёд, схватил девушку за руку.
— Куда? — тихо спросил Прозор. — Ты хоть ведаешь — куда?
— Хоть куда! — выкрикнула Зоряна в ответ, топнув ногой.
На миг Волчару даже стало жалко его, но чародей мгновенно справился с собой и опять стал не сгорбленным и ошарашенным, а разгневанным.
— Зоряна! — голос чародея хлестнул ударом кнута. — Поди сюда!
Но она осталась на месте.
У Волчара захватило дух. Он был готов выступать против любого врага, такого же, как он. Но чародейство… Сей час неведомая сила оденет его зелёной кожей и чешуёй, согнёт его вчетверо, поставит на корточки, раздвоит язык, отрастит длинный хвост… Или наоборот — укоротит ноги, вытянет нос и руки, оденет в перья, приделает рога… тут мысли кметя спутались.
Но чародей вдруг как-то резко сник.
— Хрен с вами, проваливайте, — пробурчал он себе под нос и шаркающей походкой поплёлся к крыльцу. Зоряна стояла столбом и смотрела ему вслед.
Волчар нерешительно потянул её за рукав, но остоялся под угрожающим ворчанием Шера. Припав животом к мостовинам двора, он мёл хвостом пыль, а его глаза горели жёлтым огнём.
Зоряна всхлипнула и бросилась за отцом.
Шер недовольно глянул на Волчара, и, утробно взрыкнув, двинулся следом.
— Вот оно тебе, — прошептал Некрас, потом с показным равнодушием сплюнул себе под ноги и развернулся. На улице, чуя звериный запах, беспокойно всхрапывал Буланый.
Уже почти совсем стемнело, когда Волчар подъехал к Лядским воротам. Вартовые вои взялись было за копья, но признали кметя из княжьей дружины.
— Далёко ль собрался, Волчар?
— Отсель не видно, — хмуро отозвался Некрас. — Отворяй ворота.
— Зачем это? — брови старшого поползли вверх. — Дождись утра да поезжай, куда хочешь. Тише едешь — дальше будешь…