Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина

Меньшиков Вячеслав Владимирович

Эти записи в «Журнале посещений кремлевского кабинета Сталина» каждый может примерить на себя. Например, если бы кто-то записывал каждый день, что вы делали и с кем встречались, кто к вам приходил, то, думаю, что даже через много лет конкретный день встал бы у вас перед глазами, если и не на все сто процентов, то уж по большей части точно. Так и по «Журналу посещений…» кабинета Сталина, если его статистически обработать, можно увидеть, когда и кто к нему вызывался, в какое время и по какому поводу.

Из этого подсчета можно делать определенные выводы, тем более если эти посещения наложить на события в жизни страны того периода. Так что и бюрократия иногда может давать хорошую

пользу делу. Но самое главное, по записям в «Журнале…» можно увидеть работу Верховного главнокомандующего в тот период, как по объему, так и по направлениям, – с кем именно он встречался, что предпринимал и т. д.

Итак, в кремлевском кабинете за шесть месяцев 1942 года из общего числа 1466 посетителей было принято 230 человек, ранее у него не бывавших. То есть в среднем каждый месяц за полгода своей работы Главковерх вызвал к себе для консультаций, а также по вопросам руководства их деятельностью около сорока новых специалистов. Но еще более интересным является внимание Сталина к приему посетителей по их профессиональной принадлежности. Ведь этот подсчет может дать ответ и на такой, к примеру, вопрос: «Один ли Сталин, никого не слушая, руководил всем в стране, в том числе и военными, не принимая их рекомендации в расчет?»

Нет. Как показывают подсчитанные автором данные, такая постановка вопроса не соответствует действительности, так как в своем руководстве страной и армией Верховный главнокомандующий постоянно опирался на советы знающих людей: руководителей страны, военачальников, специалистов разного профиля, работников тыла из областей страны, директоров заводов, конструкторов военной техники, оружия и т. д.

Вот кто был вызван в кремлевский кабинет из 230 вновь прибывших посетителей, а значит, особо необходимых вождю специалистов, в самый трудный для страны период – с июня по конец декабря 1942 года:

1. Руководители:

наркомы – 6 %;

областей – 3 %;

НКВД —3 %;

дипломаты – 0,5 %;

другие – 0,5 %;

Всего—13 %.

2. Военные:

высшие военачальники – 6,5 %;

комфронта, командармы и приравненные к ним – 34,1 %;

начальники управлений наркоматов, в том числе НКО —10 %;

работники Генштаба – 6,5 %;

Всего – 57 %.

3. Руководители тыла:

заводов, конструкторских бюро и др. – 7,5 %;

сельского хозяйства – 0,5 %;

авиаконструкторы, разработчики оружия и др. – 8 %;

Всего– 16 %.

4. Пропагандисты:

газетчики —1,5 %;

писатели – 0,5 %;

другие – 3 %;

Всего —5 %.

5. Иностранцы – 9 %;

Всего —9 %.

Итого: 100 %.

Особо

следует проследить за вниманием Верховного к посетителям, имеющим отношение к военным специальностям (с июня по конец декабря 1942 года):

авиация – 42,2 %;

партизаны – 25,3 %;

танкисты —15,5 %;

артиллерия – 7 %;

тыл РККА – 5,8 %;

пехота – 2,8 %;

флот —1,4 %;

Итого: 100 %.

Наверное, из вышеприведенной статистики станет понятно, что, выполняя свои обязанности по нескольким важнейшим государственным и военным должностям, Сталин постоянно опирался на интеллект, ресурсы и стратегию Жукова, Василевского, генерал-полковника артиллерии Воронова и других. Но последнее слово всегда оставалось за Иосифом Виссарионовичем, так как именно он по своей высокой должности давал разрешение на проведение той или иной войсковой операции в пределах фронтов и даже армий. И этому не всегда полностью доверять военным окончательные решения после определенного времени сражений на советских фронтах его научил печальный опыт боев в Крыму, под Харьковом, Ростовом и др.

Из многих рекомендаций он отбирал только те, которые считал нужными и правильными, чтобы потом самому не раскаиваться в принятых им итоговых решениях. В ходе отражения фашистской агрессии он учился военному делу, как говорил Ленин, «настоящим образом», и не стеснялся учиться! Мог сказать себе, что тут он оказался не прав. При этом в самых тяжелейших ситуациях на советских фронтах особо не винил никого в совершенных ошибках.

Вот почему в кремлевский кабинет Сталина приглашались те, кто мог ему помочь выработать верное решение тех или иных проблем, которые они знали лучше, так как были профессионалами своего дела. А большая их часть прибывала в этот высокий кабинет прямо с полей сражений. И без советов этих специалистов вряд ли что-то толковое могло у Верховного получиться. Лишь данные ему от природы личные качества помогали быстрее постичь то, чего он еще не знал. Есть даже подсчитанная исследователями норма, которую он установил себе сам: прочитывать (и ведь читал!) около 500 страниц текста ежедневно. А многие военачальники подтверждали, что, например, Верховный по памяти знал, вплоть до командира полка, тех, кто был у него на приеме или сделал что-то хорошее, впрочем, как и плохое, на фронте.

Очевидно, в ходе войны Верховный понял, что он поступил правильно, полностью не раскрывая своим военачальникам стратегический замысел Ставки ВГК. Напомню, что об операции «Монастырь», значительно влиявшей на события в боестолкновениях с противником в 1942 году, не знали его ведущие военные и другие советники. Да, ему стало тяжелее, так как приходилось учитывать каждое свое решение и слова советников в созданном им режиме строгой секретности.

Но, с другой стороны, он понимал, что военные будут лучше выполнять поставленную им задачу, если она будет для каждого из них строго конкретизирована и не так объемна. Да и секретность проведения операций «Монастырь», «Уран» и «Марс» от этого только повышалась. Был глубокий смысл в том, что во время решающего периода подготовки к коренному перелому в ходе войны он все взял на себя. В этом случае социалистический принцип демократического централизма сыграл свою положительную роль, особенно в той ее части, что ответственность – персональная.