Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!
Шрифт:
Политотдельцы относились к Шиловичу критически, осуждали негативные черты его характера: барство, постоянную сосредоточенность на себе, известную напыщенность. Сам я ловил себя на том, что не всегда искренен с Алексеем Адамовичем, и задавался неприятным вопросом: что это — благоразумие или лицемерие?
Поражало его безучастное отношение к потерям. Чужое горе, особенно на войне, не каждый способен остро воспринимать, — это понятно, для этого нужно иметь сердце, обладать чувством сострадания, хотя бы простым сочувствием. Шилович вел себя странно. Когда ему докладывали о погибших, он всякий раз вздыхал и
Сам Алексей Адамович любил вкусно поесть, получше устроиться с жильем, заботился о своей одежде, часто ездил в медсанбат проверять свое здоровье. При этом по случаю и без случая старался уверить нас, своих подчиненных, что он — человек необычный, с большими заслугами. А меня удивляли два ордена Красного Знамени, украшавшие его мундир. Чем, за что он их мог заслужить?
Мечтал ли школьный учитель из Полесья, что он станет полковником, крупным политическим начальником, встретится с товарищем Сталиным, совершит поступки, отмеченные высшими правительственными наградами?..
Говорят, боги улыбаются редко. Божьей милостью судьба долго улыбалась Шиловичу. Колесо его фортуны закрутилось в небезызвестном тридцать седьмом, когда одних ежедневно выводили, из камер на расстрел, а другие, в основном скроенные из серого материала, совершали головокружительную карьеру. Алексей Адамович вовремя понял: членство в ВКП(б) — непременное условие жизненного успеха. И вот его, учителя, единственного коммуниста в районе, вдруг вызвали в Минск и представили первому секретарю ЦК партии Белоруссии Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко. Вскоре по личной просьбе товарища Пономаренко его зачислили в слушатели Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В то время, после учиненного Сталиным разгрома генеральско-офицерского корпуса Красной Армии, в военные академии и военные училища принимали как попало, нарушая правила приема и многолетние традиции. Шиловича приняли как «национальный кадр» и представителя нового, ничем не запятнанного поколения.
Он успел закончить три курса академии. В сорок первом его курс досрочно выпустили в звании батальонных комиссаров (две шпалы в петлицах). Все тридцать выпускников по личной просьбе первого секретаря Московского горкома партии товарища Щербакова были направлены в распоряжение горкома. Всех принял лично товарищ Щербаков и после пламенного партийного напутствия откомандировал на формирование дивизий народного ополчения.
Через два месяца дивизия, в которой служил Шилович, как и многие другие, была разбита под Вязьмой. Мало кто уцелел в те трагические дни, раненый батальонный комиссар случайно попал в московский госпиталь. Когда его выписали, судьба вновь ему улыбнулась. Шиловича забрал к себе Пономаренко, который в то время приступил к формированию Центрального штаба партизанского движения.
Целый месяц батальонного комиссара тренировали в особой команде: учили прыгать с парашютом, метко стрелять, голодать и обходиться без воды, разжигать костер без спичек, ориентироваться в лесу ночью, бегать быстрее зверя. После специальной подготовки, которую не все выдержали, Шиловича
В сорок втором он вернулся в Москву. Доложил Пантелеймону Кондратьевичу о состоянии партизанского движения на Украине, его перспективах; главное же, выдвинул идею — разумеется, от своего имени — о необходимости рейда Ковпака по 18 областям Белоруссии и Украины, что позволит вовлечь в партизанское движение массы людей; и Ковпак уже дал согласие на первый, пока небольшой, рейд, и люди у партизан есть, только вот оружия не хватает. Начальник Центрального штаба пришел в восторг от идеи батальонного комиссара.
После тщательного обсуждения была составлена короткая записка на имя товарища Сталина. Через три дня в Кремль вызвали Пономаренко и Шиловича — уже в чине полкового комиссара (три шпалы). Беседа продолжалась двенадцать минут. Полковой комиссар Шилович за пять минут доложил о партизанских делах на Украине. Сталин похвалил его, поручил Пономаренко представить инициативного комиссара к ордену Красного Знамени и дал добро на организацию глубокого рейда: поручил срочно, самолетами, доставить партизанам Ковпака оружие, боеприпасы, взрывчатку, керосин, продукты, медицинские материалы.
Год проработал Шилович в Штабе партизанского движения. Несколько раз летал в Белоруссию. Нелегально побывал в Минске, где с помощью подпольщиков узнал подробности гибели своей семьи.
В сорок третьем его наградили вторым орденом Красного Знамени, присвоили звание полковника и, по его просьбе, направили в распоряжение Главпура, откуда судьба забросила его в 331-ю дивизию.
Все эти факты биографии Алексея Адамовича я узнал от инструктора политотдела по информации Коли Шевчука. Что из них правда, что выдумка, — не знаю.
Говорят, сила человека в том, насколько он умеет скрыть свои слабости. Шилович их не скрывал, уверенный: он заслужил, чтобы ему прощали!
Глава двадцать вторая
В Восточной Пруссии
Январь — февраль 1945 года
В бинокль хорошо просматривались высоченная остроконечная кирха, ровные чистенькие улицы, аккуратные двухэтажные дома под красной черепицей, окруженные садами, в центре — небольшая квадратная площадь с фонтаном и много зелени. Перед нами был Грейбург. Дивизия готовилась захватить первый немецкий город.
И вот приказ отдан. Четыре дня продолжались напряженные бои за Грейбург, несколько раз город переходил из рук в руки, и наконец немецкие части выдохлись и отошли. Мы не могли понять, почему противник так упорно защищает Грейбург, не имеющий никакого стратегического значения, и платит за свое безрассудство столь высокую цену — несколько сот убитых и раненых, множество сожженных танков, разрушенный город. Думали — может, потому, что неподалеку, в Роминтенских лесах, находятся охотничьи угодья и замок Геринга?..