Ржевско-Вяземские бои (08.01-28.02.1942 г.). Часть 1
Шрифт:
Из морской хроники текущего дня:
На севере. Авиация СФ в 10-ти ночных самолёто-вылетах бомбила войска противника у селения Большая Лица. Самолёты неприятеля штурмовали наши войска в районе губы Западная Лица.
В Кольский залив из состава конвоев PQ-9 и PQ-10 прибыли эсминцы «Фокнор» и «Интрепид», тральщик «Шика», 2 английских транспорт и 1 танкер, а также 3 советских транспорта. На подходах к заливу находились тральщик «Хау», 2 английских и 1 советский транспорты. Оба тральщика куплены у англичан для Северного флота.
В боевой поход вышла подводная лодка Щ-404 (капитан 3 ранга Иванов В. А.). 3 сторожевых катера МО у Кильдина-вест ведут поиск подводной лодки противника.
Владимир Алексеевич Иванов
Подводная лодка Щ-404
На западе. Артобстрел противника под Ленинградом ведут 2 эсминца, 3 канонерских лодки, батареи Кронштадтского, Ижорского и Невского укрепсекторов, 101 МБЖДА и морского артполигона, а также бронепоезд «Балтиец». Неприятель обстреливает дозор ледового фарватера Кронштадт – Ленинград, батарею № 470, крепость Шлиссельбург и деревню Шереметевка.
Авиация БФ бомбит пункты Елизаветино, Великино и Понделово.
На юге. На 10.02.42 г. в составе СОР с протяженностью фронта 36 км находились Приморская армия (69 853 человека), части морской пехоты (12 128 человек), береговая оборона (4096 человек при 43 орудиях), ВВС – 95 самолётов (в строю 76).
Авиация ЧФ бомбила и штурмовала войска противника под Севастополем и на северо-восточном побережье Азовского моря. Вражеские самолёты вели воздушную разведку, безуспешно бомбили порт Камыш-Бурун, селения Кучугуры и Пересыпь.
Межбазовые переходы осуществляют 1 лидер, 1 сторожевой корабль, 4 подлодки и 4 тральщика. Переходы 16 судов на театре (из них 8 между Новороссийском и Камыш-Буруном) обеспечивают 1 эсминец и 3 тральщика.
Утро 10 февраля. Основой обороны, организованной немцами, являются опорные пункты, расположенные в селениях или в рощах, промежутки минируются и простреливаются огнем. Наступающая советская пехота представляет на поле боя жиденькие цепи; они преодолевают глубокий снег под сильным огнем, при слабой артиллерийской поддержке из-за малочисленности стволов и недостатка снарядов. Еще не видя врага, задолго до атаки героическая пехота выбивается из сил, несет потери.
«Не лучше ли, думалось мне, – утверждал командующий 16-й армией К. К. Рокоссовский – использовать выигранную передышку и перейти к обороне, чтобы накопить силы и средства для мощного наступления?
По данным нашего штаба, противник значительно превосходил нас. Парадокс:
Все это, с подсчетами и выводами, было изложено в обстоятельном докладе и представлено командующему фронтом. Ответ был короткий: «Выполняйте приказ!». Оставалось одно – думать, как решить задачу» (к. 13).
Днем 10 февраля. Командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков приказывает командарму 43-й генерал-майору К. Д. Голубеву и начальнику штаба 33-й армии генерал-майору А. К. Кондратьеву: «1. Удар двух армий должен быть согласованным и не прерываться до полного прорыва. 2. Сегодня любой ценой расчистить пути к Вязьме. 3. Смелее лезьте отборными отрядами в щели между боевым порядком противника» (к. 14).
Разбить врага любой ценой
Командир 9-й гвардейской стрелковой дивизии вспоминал:
«На командный пункт дивизии позвонил генерал Голубев. Он в самой категоричной форме потребовал взять Захарово. Я доложил о численности личного состава полков, о том, что артиллерийские боеприпасы опять не подвезены.
– Всем вперед! – приказал он. – Командирам и политработникам выйти в стрелковую цепь и возглавить атаку!
Мы выполнили приказ командарма. Комиссар Бронников был в 40-м полку, я – в 258-м, работники штаба и политотдела также встали в наступающие цепи.
На командном пункте оставался лишь подполковник Витевский, недавно назначенный начальником штаба дивизии, да дежурные связисты.
После короткой артподготовки мы поднялись в атаку, пошли к деревне короткими перебежками. И сразу же обрушился на нас сильный огонь вражеской артиллерии. Сотни снарядов рвались в белом поле, покрывая его воронками, минные осколки расчерчивали снег дымными кругами.
Реденькая цепочка стрелков 3-го батальона, с которым я шел, залегла под огнем.
– Вперед! За мной!
Это встал над цепью и позвал бойцов за собой комбат капитан Сафончик. Он тут же упал, тяжело раненный осколком. И опять раздался звонкий клич.
На этот раз поднял бойцов начальник штаба батальона старший лейтенант Крышко, совсем еще юный, недавний командир взвода. Одна перебежка, другая…
Все ближе черные развалины окраинных домов, все жестче и плотнее огонь противника, все меньше людей подымается со снега для очередной перебежки.
На какое-то мгновение мы залегли в снегу, оглушенные грохотом разрывов. Уши плотно заложило… Кажется, наступил мой черед. Я встал, скомандовал, побежал к ближнему сараю. Меня догоняли Крышко и двое бойцов. Они на ходу швыряли гранаты в амбразуру фашистского дзота. Мы ворвались в дзот. В нем было дымно, лежали трупы фашистов, торчал задранный ствол тяжелого пулемета… Я оглядел поле через амбразуру. Разрывы снарядов вздымали снег и землю черно-белой стеной.
В тот день атака опять не удалась» (к. 27).