С 3

Живцов Николай

Хороший знак, значит наше сотрудничество продолжается.

– Если бы он что-то заподозрил, то совсем отказался бы от денег, - принялся я убеждать чиновника в нормальности произошедшего.
– Он просто перестраховался.

– Раньше такого не было!
– не желал успокаиваться Пахоменко.

– Времена нынче напряженные, вот и маневрирует. А мы будем работать дальше. Вы записали разговор?

– Да, записал! – огрызнулся Пахоменко и выдернул из портфеля магнитофон.

– Спокойно! Нет повода для паники.

Все идет по плану, - пробить бы ему пару успокаивающих, но приходится обходиться словами.

– По плану Цепилов должен был забрать деньги!

– Он их и заберет. Но только через курьера. Говорю же, все идет нормально. Подумаешь, к нашей цепочке добавилось еще одно звено, - я безразлично пожал плечами, демонстрируя спокойствие и владение ситуацией.

– Я больше не хочу в этом участвовать! – заупрямился Пахоменко.

– Вы дали расписку о добровольном участии в оперативно-розыскном мероприятии, - напомнил я с кровожадной улыбкой, заставив Пахоменко заткнуться. Он прочел на моем лице обещание показать эту расписку в случае срыва договоренностей тому, кому ее видеть не надо.

Пока мы бодались взлядами, Скворцов завладел магнитофоном и включил кассету.

– Федор Петрович, можно? – из динамика донесся заискивающий голос Пахоменко.

– Проходите, Виктор Сергеевич. Как ваша язва? – ответ прозвучал вальяжно, с ленцой.

– В Ессентуках нынче ее лечил, так получше стало. Спасибо, - протараторил наш гражданский чиновник.
– Вот принес, как обычно десять тысяч, - продолжил он неуверенно.

– Виктор Сергеевич, не доставайте. К вам сегодня подойдет мой человек, ему и отдадите.

– Ваш человек? – испуганно переспросил Пахоменко.

– Да, он так и представится, - послышалась издевка.

Дальше вновь пошел треп про болячки и санатории, и Скворцов выключил запись.

– Вставь новую кассету. Эту мы забираем, - попросил я Вадима. – А вы, Виктор Сергеевич, постарайтесь записать разговор с курьером.

– Да я даже не знаю, когда он ко мне подойдет!

– Везде ходите с портфелем, - посоветовал я ему. – Но думаю, скорее всего, он вас вечером возле подъезда будет ждать.

– Черте что! Устроили тут шпионские игры, - вновь вспылил Пахоменко и вылез из машины. Хлопнуть дверью я ему не дал. Придержал. Поберег нашу развалюху. Другой-то нет и не предвидится.

– Все же Цепилов что-то заподозрил, - озвучил я свои сомнения. Мы остались втроем и можно было говорить открыто.

– Чуйка сработала, - предположил Скворцов. – Он же оперативник.

– За курьером проследить сможете? – спросил я. – Нам ведь надо знать куда он деньги принесет.

– Хрен знает, - неопределенно ответили оба сотрудника спецотдела.

– Может возьмем его, расколем, заставим сотрудничать, а затем отправим к Цепилову? – внес рацпредложение Скворцов.

Пришлось отвергнуть.

– Курьер всяко доверенное лицо Цепилова.

Вот так сразу хозяина не сдаст. А если он задержится, тогда наш фигурант уже точно заподозрит неладное.

– Слежку курьер тоже может засечь, мы же не из наружки, - вздохнул, сетуя на отсутствие нужных навыков Мамонтов.

– Придется рискнуть. Ладно, я тогда к Болотову, а вы пасите Пахоменко, - отдав распоряжение, я захватил кассету и пошел в сторону остановки.

Болотов согласно нашим договоренностям безвылазно сидел в прокуратуре и ждал вестей с полей.

– Кофе будешь? – встретил он меня предложением.

– Буду. Быстрее согреюсь, - оставив пуховик на прибитой к двери вешалке, я занял место за свободным столом и начал вводить следака в курс дела.

– Понятно, - скупо прокомментировал Болотов мой доклад. Он достал из шкафа магнитофон, подобный тому, который достал Ситников. – Коллеги поделились, - пояснил он мне.

Прослушав кассету, он на какое-то время ушел в себя, налил себе очередную кружку кофе, выпил половину и только потом озвучил то, что ему не понравилось.

– Из записи непонятно за что дается взятка.

Я лишь развел руками.

– Может перенесем операцию, раз с самого начала какая-то хрень началась? Ах да, - одернул он себя.
– Шафиров же потребовал сделать все быстро, пока информация о приказе не разошлась по городу. Ну, тогда дуй за понятыми. Будем стенограмму записи делать.

Из прокуратуры я вышел где-то через час, и остановился в нерешительности, соображая куда мне двигать дальше. Стрелки часов подбирались к шести, скоро должна была начаться вечерняя оперативка, и я пошел в Отдел. Нет, не на оперативку, а в кабинет. Мне нужно было находиться возле телефона. Сотовой связи, к моему неудобству, в этом времени еще не было.

Можно было, конечно, пойти к Митрошиным, у них тоже был телефон, а Мамонтов со Скворцовым знали номер, заодно бы и поужинал, все-таки моя будущая теща очень вкусно готовит. Вот только больше не тянуло меня к ним в гости. Пару дней назад выяснилось, что совесть у меня все-таки имеется, иначе нечем объяснить то неудобство, которое я весь вечер, когда по-новому знакомился с родителями невесты, испытывал.

Встретили новость о скором замужестве дочери Митрошины стойко. Торт мне на голову не надели, с лестницы не спустили. Пригласили за стол.

Митрошин выставил нам бутылку Ахтамара, женщины предпочли молдавское вино. Шампанского то ли не было, то ли повод подкачал.

– А с чего такая спешка? – это был первый вопрос по существу от матери Алины. Ее встревоженный взгляд метнулся к животу дочери, которая сервировала стол в гостиной. – Ты что беременна?

– Мама! – громыхнув тарелками, воскликнула стремительно краснеющая невеста. – Нет, я не беременна!

Оба родителя облегченно выдохнули, а я, наконец, смог вдохнуть воздух.