С Бобом и Джерри тропой инков
Шрифт:
Впрочем, прогулявшись по приграничным торговым рядам из чистого любопытства, мы вспомнили о главной цели, ради которой совершили серьезнейшее правонарушение. Себичерию мы нашли быстро, но, к нашему огорчению, держал ее не эквадорец, а перуанец, для своих же земляков-контрабандистов, так что все там делалось по классической перуанской рецептуре. Чтобы попробовать эквадорское себиче, как нам объяснили, надо взять такси и километров десять-пятнадцать проехать до более или менее крупного эквадорского населенного пункта. Там это извращение кулинарии и обитает.
С этим неожиданным препятствием мы легко справились, поскольку доллары
Эквадорская забегаловка с виду ничем не отличалась от перуанской, если не считать главного блюда. Учитывая презрительное выражение на лице Боба, я сразу же оговорил условие, что заказ делать буду я. Не хватало еще драки на сопредельной территории!
Когда официант узнал, что я приехал специально, чтобы попробовать эквадорское себиче, он расцвел и предложил мне, как особому гостю, приготовить ассорти из разных блюд. Дополнительная реклама официанта — «пальчики оближете» — показалась мне, правда, сомнительной: так обычно рекламируют что-то сладкое, скажем блины с медом, но я мысленно решительно отмахнулся от всякой предвзятости. Иначе какая же это объективная дегустация.
Боб от приглашения заказать местное себиче, разумеется, отказался и попросил себе лишь сто грамм виски. Мне же через двадцать минут принесли на одном подносе пять или шесть небольших тарелочек, каждая из которых содержала по-разному приготовленное эквадорское себиче.
Признаюсь сразу — это был день полного триумфа Роберто, потому что я не смог доесть ни одного из кулинарных шедевров эквадорской кухни. Вся эта безвкусная или, в лучшем случае, сладкая жевка в ананасе, с дынями или с шоколадной подливкой вызывала у меня только отвращение. Глядя на окружающих, которые с аппетитом поглощали все то же самое за соседними столами, я понял, что действительно сильно оперуанился. Нет, я не против селедки в винном соусе, но вареная рыба в шоколаде?
Весь дальнейший путь назад к границе, а потом через границу проходил под триумфальный свист Боба, который на радостях, что доказал мне всю ничтожность эквадорской кухни, исполнял поочередно то перуанский гимн, то популярную тогда в народе песенку «Ах, какие бедра у моей любимой крошки».
Джерри, как я и боялся, никто особенно не занимался. Спасибо, что хоть вывели разок на тюремную прогулку, а все остальное время он провел в закрытой машине, так что, отпущенный на свободу, пес долго носился кругами вокруг дома контрабандиста, разминая свои косточки.
Заночевали мы у того же подозрительного усатого субъекта, а наутро уже мчались в Кахамарку, которую не могли, разумеется, обойти вниманием, хотя для этого и пришлось сделать изрядный крюк.
Как можно было не заехать в то место, где закатилась звезда инкской империи?
Чтобы добраться до Кахамарки, пришлось временно съехать с Панамериканы и двинуться чуть вверх — Кахамарка расположена на высоте 2700 метров над уровнем моря. Для Перу не бог весть какая высота, так что «тойота» особых затруднений не испытала.
К тому же пейзаж начал меняться, а песок нам всем троим уже изрядно надоел. Чем выше мы поднимались, тем становилось веселее: появилась зелень, крестьяне на осликах, а местами начала
В перуанской истории Кахамарка известна тем, что именно здесь произошла роковая встреча правителя инков Атауальпы с конкистадорами, во время которой он был пленен.
Впрочем, до этого трагического для инков момента прошло много насыщенных разными событиями лет. Город основан около 3000 лет назад. Более того, недалеко от Кахамарки, в Кумбе-Майо и Кунтур-Уаси, археологи находят следы дочавинских культур. Под влияние инков эти земли попали лишь в период между 1463 и 1471 годами, когда их завоевал талантливый полководец Тупак Инка Юпанки. С тех пор и эта земля стала частью обширной империи.
Здесь же, под Кахамаркой, в 1532 году между самим Атауальпой и его братом Уаскаром разрешился спор за императорский трон.
Упоминаю все эти события не ради чьего-то хрестоматийного интереса, а просто размышляя вслух. Поскольку я сам до сих пор не вполне понимаю, как боеспособное войско Атауальпы в 80 тысяч человек, направлявшееся в Куско и остановившееся в Кахамарке на отдых, сумело уступить 168 конкистадорам во главе с Франсиско Писарро.
Битва началась не сразу. Сначала испанцы, как и приказали в Мадриде, вручили инкам послание, или, лучше сказать, ультиматум, испанской короны, которое я процитировал в эпиграфе.
То, что Атауальпа это требование категорически отверг, неудивительно — за ним все-таки стояла целая империя, но вот почему предводитель инков затем столь опрометчиво принял приглашение посетить лагерь Писарро, уже прекрасно зная, что имеет дело с обычными грешными людьми, да еще и завоевателями, а вовсе не с богами, — не понимаю. Он же был все-таки не простодушным крестьянином, а крупнейшим по местным понятиям политиком.
В хрониках описывается, что посланный Писарро переговорщик, для того чтобы произвести угрожающее впечатление на Атауальпу, пришпорил и направил на него своего коня, остановив его лишь в последний момент, так что слюна коня попала на одежду Атауальпы. То есть угроза казалось очевидной. Инкский правитель не дрогнул, а испугавшиеся из его свиты были впоследствии казнены. Возможно, свою роль сыграла гордыня, победившая в душе Атауальпы осторожность. Он хотел показать подданным, что не виданный до той поры конь не страшнее здешней анаконды.
Иначе говоря, версия о том, что правитель инков отправился в лагерь Писарро, надеясь на мир, выглядит не очень убедительно. Атауальпа, повторяю, не был наивен. Стоит заметить, что, прежде чем отправиться в лагерь Писарро со своим ближайшим окружением, он приказал своему главнокомандующему отрезать пути отступления конкистадорам. Значит, не исключал ловушки. И все-таки добровольно в нее пошел. Почему?
Боб не понимал этого тоже, что выразилось в жесткой фразе, достойной римских мудрецов: «Бывают времена, когда оливковую ветвь мира надо засунуть в задницу и браться за топор». В устах не очень образованного индейца это звучало немного забавно, но, поскольку про «оливковую ветвь мира» я как-то рассказал ему сам, меня это не удивило.