С чего начиналось
Шрифт:
Мы пошли в цех. На стеллаже стояла раскрытая коробка передач, а рядом, на листе бумаги, покоился вынутый из неё покрытый слоем масла зуб. К нам подошли один из контролёров отдела технического контроля и академик Гудцов.
– Чем вы сами объясняете поломку? – спросил я контролёра.
– Просто теряемся в догадках. Все проверили. Никаких, даже малейших отступлений от технологии не установили, а зубья летят.
Самое необъяснимое заключалось в том, что сами по себе поломки случались не часто. На заводе нормально сдавали двадцать-тридцать, а иногда и пятьдесят
– Может быть, при расчёте нагрузки на зуб принят слишком малый запас прочности? – спросил я.
– Проверяли, запас прочности достаточен.
– Так в чем же дело? Может быть, зацепление зубьев плохое или сборка недостаточно тщательно выполнена?
– Все, все проверяли. Сцепление исследовано на оптических приборах. Сборка шестерён проводится и проверяется с величайшей тщательностью.
– Ну, что же, давайте проверять все вместе все от начала до конца.
Распределив между членами комиссии обязанности, кому что следует проверять, сам я решил побывать в основных отделах заводоуправления и там познакомиться с работниками.
Я подумал, что надо было бы все-таки проверить, как считали нагрузку на зубья шестерён и какой запас прочности приняли.
– Где концентрируются расчётные материалы по выпускаемым заводом машинам? – спросил я одного из работников заводоуправления.
– Точно не знаю, но, по всей видимости, в отделе технического нормирования, – услышал я в ответ.
Я пригласил к себе начальника отдела, молодого человека, не лишённого, как я сразу мог убедиться, чувства юмора.
– Скажите, какими нормами занимается ваш отдел?
– Мы нормируем все, что поддаётся нормированию, а что не поддаётся, включаем в перечень ещё не решённых проблем.
– Ну, а точнее?
– Я вам серьёзно говорю: мы устанавливаем нормы на все. Вот на этих днях мне предложили, например, разработать нормы по расходу спирта бухгалтерией.
– А на что же расходуется бухгалтерией спирт?
– На мытьё чернильниц, – последовал лаконичный ответ.
– Ну это, конечно, шутка. Меня интересует другой вопрос.
– Шутка? – перебил меня собеседник. – Нет, совсем не шутка. – Я увидел, что он говорит серьёзно. – Знаете ли вы, к примеру, что спирт списывают на протирку телефонных трубок, видите ли, в целях предупреждения инфекционных заболеваний? Ну, а те материалы, которые вас интересуют, надо искать, конечно, у конструкторов.
Я направился в конструкторское бюро. Долго мы разговаривали там с главным конструктором завода, а также с конструктором, непосредственно занимавшимся загадочным узлом. Но ничего, что могло бы прояснить дело, я не смог установить.
Из конструкторского бюро я пошёл в заводскую лабораторию. В большой и хорошо оборудованной лаборатории встретил члена нашей комиссии Миттельмана.
– Ну как, что-нибудь прояснилось?
– Да нет. Здесь все в порядке. Было бы просто великолепно, если бы на всех наших заводах так идеально обрабатывались зубья шестерён. Посмотрите сами.
Действительно, придраться здесь
– А где Гудцов? – спросил я Миттельмана.
– Я видел его в металлографической лаборатории, он рассматривал шлифы, изготовленные из поломанных зубьев. Можем пройти к нему.
Академика Гудцова я застал за микроскопом, он рассматривал рабочую поверхность поломанного зуба.
– Цементационный слой идеален. Вы только взгляните.
Действительно, структура стали была безупречной.
– Нет, я не могу предъявить ни одной претензии к качеству самой стали, – сказал Гудцов.
– В чем же дело?
– Не знаю. Надо дальше искать.
Вечером позвонил Малышев. Он занимался исследованием дефектов машин на другом заводе.
– Обнаружили что-нибудь интересное?
– Нет.
На следующий день мы прошли по всей технологической цепочке производства шестерён. Знакомились с каждой производственной операцией. Ни одного признака, который давал бы основания подозревать, что где-то имеются отклонения, влияющие на качество.
На третий день нашего пребывания на заводе мы созвали совещание специалистов. Поставили перед ними вопрос: как они думают, что же все-таки вызывает поломки?
Но и совещание нам ничего не разъяснило. Причина брака оставалась тайной.
По пути с завода на квартиру приезжих, где мы остановились, меня догнал один из работников завода.
– Я хочу вам высказать свои соображения о причинах поломок зубьев, – сказал он мне. – На завод, несомненно, проник немецкий шпион и, может быть, даже не один. «Он» или даже «они» подбрасывают в коробку передач небольшие металлические предметы – винтик, гаечку, гвоздик или что-нибудь в этом роде. Эти предметы попадают между зубьями, что и ведёт к поломкам.
– Но ведь никто никаких посторонних предметов в этих коробках никогда не обнаруживал!
– А может быть, «тот», кто их туда клал и кладёт, успевает и убирать их. Кто этот шпион, где он работает и находится – разве это кому-нибудь известно? Советую вам присмотреться к людям.
– У вас, может быть, есть какие-то подозрения?
– Нет, если бы они были, поверьте мне, я уже принял бы необходимые меры. К сожалению, я тоже в неведении.
Тоже мне, советчик! Подозрение внушает, а ничего конкретного сказать не может. Да и вряд ли тут дело в каких-то мифических шпионах.
Я вновь обратился к самому видному в нашей комиссии специалисту – академику Гудцову.
– Какие вам объяснения приходят в голову, Николай Тимофеевич, в связи с этими загадочными поломками?
– Могу повторить, – твёрдо ответил он, – металл хороший, никаких дефектов ни на одном образце я не мог установить, а мною их просмотрено немало. Единственное, о чем я начинаю думать, так это о том, не чересчур ли много введено в технологический процесс промежуточных термических операций? И я все больше склоняюсь к тому, что поломки являются результатом «термической усталости» металла. Мне кажется, что следует пересмотреть все термические операции, введённые в технологический процесс, и сократить их число.