С чем вы смешиваете свои краски? 3
Шрифт:
Оставалась, конечно, опасность того, что взрывное устройство сработает от каких-то действий угонщиков. Когда человек в отчаянии, он может совершить неразумные поступки. Были такие прецеденты. Но сейчас главное, чтобы мы сели. Мысленно я возмущался системе оповещения населения. Мы же типа гуманное государство. Не кричим на каждом углу, что после майских событий этого года принято решение при приближении к государственной границе угнанные самолёты сбивать силами ВВС.
Террористы с бомбой на коленях не в курсе того, что они уже смертники.
— Мама а у нашего самолёта бензина не хватило? — тем временем поинтересовалась маленькая соседка.
— Керосина, — поправила её женщина.
— Мы не упадём? — волнения в голосе девочки прибавилось.
— Не упадём, зальём керосин и полетим дальше.
— А почему сразу мало было?
Пассажиры на эту тему тоже переговаривались, тихо возмущаясь. Информация об угонщиках по салону не пошла. Молодцы, девчонки-стюардессы. Чётко сработали. Те, кто понял и услышал, что случилось (сидящие рядом с креслами террористов), были отведены в хвост салона и им запретили разносить информацию. Из пассажиров вообще мало кто обратил внимание на перестановки. К тому же многие услышали мою фразу о сердечном приступе и решили, что действительно кому-то стало плохо. Не зря же командир экипажа выходил в салон.
— В Ленинграде приземлимся, — оценил сидящий позади меня мужчина то, что стало видно на земле.
Насчёт Ленинграда у меня имелись сомнения. Куда нас могли посадить? Скорее всего на военный аэродром. Угонщики парни молодые, им сказали, а они и поверили, что горючего не хватит. Уж от Таллина до Хельсинки самолёт долетел бы. Да и заправиться мог там же, в Таллине. А у меня проблемы возникли. Отстану от экскурсионной группы. Где их догонять буду?
— Уважаемые пассажиры, приведите спинки кресел в вертикальное положение… — тем временем обратилась к пассажирам стюардесса.
— На Выборг похоже, — снова сориентировал сидящий позади мужчина.
Минут через десять самолёт понёсся по бетонному покрытию. Не такому гладкому, как в Пулково, нас конкретно подкидывало на ухабах.
— На время дозаправки самолёта просьба всех покинуть свои места, — озвучил командир приказ-просьбу.
— Да что за безобразие! — начал кто-то возмущаться. — Вы ответите за опоздание. Я жалобу напишу!
— Не нужно брать ручную кладь, вы скоро вернётесь, — останавливали пассажиров стюардессы.
— Я только кофточку дочери возьму, — попросила моя попутчица.
— Почему задержка, почему мы не в аэропорту?! — продолжал возмущаться народ, углядев вместо комфортабельного трапа какую-то этажерку со ступенями.
Повезло, что хоть это успели подогнать.
Стоящий неподалёку одинокий заправщик своим видом намекал, что никого больше поблизости нет и условия террористов выполняются. Пустой автобус, куда должны загрузить пассажиров, также выглядел безобидно. Разве что один парень в комбинезоне техника, следивший, как люди спускаются, привлекал внимание. Одна из стюардесс встречала пассажиров внизу,
Отделившись от основной массы пассажиров я подошёл к тому парню в комбинезоне.
— Майор КГБ, — представился я. — Взрывное устройство самодельное. Кнопки активации не видно, но лучше не рисковать и стрелять на поражение издали.
— Пройдите вместе с пассажирами в автобус, — кивнул парень на мои слова. — Не нужно лишних людей на поле.
— Я могу вернуться и выстрелить, меня угонщики видели и знают, подозрений я не вызову.
— Не стоит рисковать. За информацию спасибо, но уровень вашей стрелковой подготовки мне неизвестен. У нас нет права на ошибку, — отказался парень принимать мою помощь.
С этим пришлось согласиться. Действительно, не стоит нервировать угонщиков. Они должны увидеть в окно, что автобус уехал, остался заправщик и минимум персонала к нему. Да и стрелял я в тире нечасто. Так-то поддерживал навыки и ежегодные нормативы сдавал, но с профессионалами мне не тягаться.
Пассажиры тем временем продолжали галдеть, возмущаясь незапланированным приземлением.
— Девушка, как имя и фамилия вашего командира? — пристал к той стюардессе, чьи ножки мне больше всего приглянулись, пузатый мужик с портфелем.
А ведь просили же ручную кладь не брать с собой. Этот успел прихватить и намеревался написать имена экипажа и уж точно не для благодарности.
— Чёрт-те что!
— Что случилось…
— Полетим, когда дозаправят…
— Бортпроводницы, где бы попить…
— Пропустите ребёнка в туалет… — галдели на разные голоса пассажиры.
— Врач, — подобрался ко мне ближе мужчина, судя по голосу, тот, что сидел позади меня, — что там на самом деле произошло?
— Задайте вопрос более компетентным людям.
— Ох! Смотрите, кто-то всё же умер, на носилках выносят! — сумела разглядеть на таком расстоянии то, что происходило возле самолёта, одна из женщин.
Народ дружно придвинулся к окнам. К тому времени техники возле самолёта прибавилось. Увидеть что-то более подробно не представлялось возможным и все строили самые невероятные версии. Тут ещё и военные заполонили импровизированный зал ожидания.
— Приготовьте паспорта! — объявил мужчина в форме капитана.
И снова гул возмущённых голосов.
— Чем быстрее перепишем, тем быстрее полетите дальше, — пообещал капитан.
— Воды, ироды, дайте! — возмущалась одна дама.
— Где наши вещи?! Почему не разрешили взять ручную кладь?
Кстати, это распоряжение половина пассажиров выполнила, оставив вместе со своими сумками и документы в салоне самолёта. И теперь военным приходилось записывать имена без документального подтверждения. Предполагаю, что в Таллине нас ждёт продолжение этой переписки. Наверняка с каждым и следователи побеседовать захотят.