С чужим ребенком
Шрифт:
— Да, но он никогда… Я никогда… Он, наверное, и не помнит меня… — пробормотала она.
— Он же прислал тебе приглашение.
— Да, но…
— Эти выставки бывают довольно милые, — подбодрила ее Джинни. — И вообще, иной раз очень полезно встретить предмет былой любви. Во всяком случае, тебе стоит побывать на этой выставке.
— Филипу это не понравится.
— При чем тут Филип? — Джинни вновь почувствовала раздражение. — Он тебе брат, а не сторож!
Лидия поморщилась:
— Я
— Ты потом ему все расскажешь, — предложила Джинни.
— То есть просто взять и пойти? А если что-нибудь случится?
— Что может случиться? Ты взрослая женщина, и у тебя хватит ума не бродить по темным переулкам.
Лидия медленно кивнула.
— Да, конечно…
И вдруг счастливая мысль пришла ей в голову:
— Джинни, давай поедем вместе!
Джинни растерялась:
— Я-то тут при чем?
Но Лидии все больше нравилась эта идея.
— Когда ты говоришь, кажется, все очень просто, но, когда я думаю, как я сумею это сделать, все становится таким невообразимо сложным…
Джинни вдруг подумала, что это не такая уж плохая мысль. Если она поедет в Афины, то весь день не увидит Филипа. И это поможет ей забыть прошедшую ночь.
— Мы могли бы взять детей и няню, — оживленно продолжала Лидия. — Сейчас вы едем, днем пройдемся по магазинам, а вечером сходим на выставку.
— Ну хорошо.
Лидия просияла.
— Чем это ты так довольна? — раздался голос Филипа.
У Джинни упало сердце. Она уставилась в пол, пытаясь взять себя в руки.
Филип посмотрел на ее опущенную голову, на испуганное лицо Лидии.
— Что я такого сказал?
Женщины не ответили.
Филип подошел к Дэймону и погладил его по головке. Потом взглянул на Джинни, невольно задержав взгляд на ее губах. Они чуть блестели от помады. Ему очень захотелось поцеловать ее и узнать, отличается ли их вкус сейчас от того, каким он был ночью. Он бы целовал ее до тех пор, пока на ее губах не останется и следов помады.
Внезапно он вспомнил, что надо же ее поцеловать. Ведь Лидия считает, что Джинни — мать его ребенка, она очень удивится, если он ее не поцелует.
Филип приблизился к Джинни и осторожно поцеловал в щеку. Кожа у нее была теплая, а волосы мягкие, как шелковые нити, которыми вышивала его мать.
Тут его мысли смешались, сердце бешено забилось. Он прижал к себе ее голову и попробовал языком ее помаду. Она имеет, решил он, сексуальный привкус. Да, именно так — сексуальный.
Ему захотелось тотчас же отнести Джинни в спальню, опустить на кровать и зацеловать до бесчувствия.
Словно издалека долетели до него слова Лидии, он повернулся к ней, пытаясь понять, о чем речь.
— …и пройтись по магазинам в Афинах, —
Так вот в чем дело! Они собрались отправиться в Афины! Без него! В Афины, где с ними может случиться все что угодно! Он просто обязан сопровождать их.
— Я как раз собирался вернуться в Афины. Вы можете поехать со мной.
— С тобой? — Лидия бросила на Джинни отчаянный взгляд.
Филип, который в этот момент взял чашку Джинни и отпил немного кофе, ничего не заметил.
А Джинни изо всех сил старалась не показать охватившего ее возбуждения. Конечно, надо было сказать Филипу, что это чисто женское мероприятие и ему там делать нечего. Но сейчас, когда на ее щеке еще не остыл его поцелуй, она не могла. И в конце концов, они ведь собирались остановиться в его квартире.
— Но мы же только пройдем по магазинам, — пробормотала Лидия.
— Вы обе — женщины!
— Поосторожнее! Это попахивает мужским шовинизмом, — сказала Джинни.
— С каких это пор забота о женщинах стала называться шовинизмом?
— С тех самых пор, как ею занялись такие высокомерные типы, как ты!
— Нелогично.
— Ну какое это имеет значение? — попробовала утихомирить их Лидия.
— Огромное! — не сдавалась Джинни. — Если бы Филип в детстве получал побольше шлепков от тебя и твоих сестер, он бы так не задавался.
— Задавался! — фыркнул Филип.
— Он не всегда такой, — сказала Лидия.
— Сомневаюсь! — возразила Джинни, видя выражение его лица.
— Джинни, а у тебя есть сестры? — спросила Лидия.
— Нет, ни одной.
— Бедняжка! — посочувствовала Лидия. — Тебе, наверное, было очень одиноко, когда ты была маленькой.
— Не особенно, — успокоила ее Джинни, — у меня же была…
И вовремя прикусила язык. Чуть было не рассказала про Бесс! Лидия начнет интересоваться, Филип по ее ответам поймет, что она почему-то не хочет говорить про единственную двоюродную сестру, примется задавать вопросы и выпытает, что настоящая мать Дэймона — Бесс! А Бесс в качестве противника Филипа будет выглядеть более чем бледно. Ни в коем случае нельзя упоминать ее имени!
— …собака, — поспешила договорить она. — Маленькая пятнистая собачонка по кличке Чарли, страшно вредная.
— Собаки — это не то же самое, что братья или сестры. У Дэймона обязательно должны быть братья и сестры.
Джинни стало не по себе. Дети? Ее — и чьи? Филипа? Она украдкой взглянула на него. Он смотрел на нее с непонятным выражением. Интересно, подумала Джинни, какими были бы их дети? Он такой смуглый, с черными волосами, а она совсем светлая. Смешаются ли их цвета, или же его темный цвет заглушит ее светлый?