С дальним прицелом

Серова Марина Сергеевна

— Доченька! — требовательно обратилась ко мне все та же старушка. — Меня посмотрят сегодня? Я ведь первая тут сижу.

— Конечно! Вы будете сразу же после этого молодого человека, — заверила ее я.

Я направилась по коридору в сторону центрального холла, чтобы через служебный ход выйти из больницы, быстро дошла до холла, обогнула выступ стены на повороте и чуть не столкнулась с двумя беседующими мужчинами. Я вовремя уклонилась от столкновения, лишь едва задев одного из них, стоявшего ко мне спиной. Впрочем, он не обратил на меня внимания и только слегка кивнул головой в ответ

на мое «извините».

— Да, ты понимаешь, какой-то хрен поставил «десятку» прямо у меня перед носом так, что ни выехать, ни ходу дать! — продолжал один из них уже у меня за спиной.

— Да, бывают такие, — собеседник его явно понимал и сочувствовал. — Подожди! Какая «десятка»? Рубиновая?

— Угу, рубиновая.

— Так это же моя!

Затем краткая немая сцена и веселое похрюкивание сразу вслед за ней. Сама не зная зачем, я оглянулась назад, но их уже не было видно за спинами посетителей. Я юркнула в коридор, через который совсем недавно вошла сюда, по дороге на ходу стянула с себя халат, свернула его покомпактнее и вышла на улицу.

В машине я сняла очки, парик и снова внешне стала прежней Женей Охотниковой. В ответ на поворот ключа мотор довольно заурчал, приборная панель приветственно засветилась, а стрелки приборов с готовностью уверенно отклонились вправо. Выезд с больничного двора мне преградила на редкость бестолково поставленная на стоянку рубиновая «десятка». Я, чертыхаясь и усиленно маневрируя, принялась объезжать ее торчащий широкий круглый зад. Видимо, это и была та сама «десятка», хозяина которой я встретила в больничном коридоре.

Я посмотрела на «десятку» еще раз. Она почти упиралась бампером в заднее крыло темно-красному «Опелю», совершенно загораживая ему выезд. На месте водителя «Опеля» я возмутилась бы гораздо сильнее. Наконец я покинула больничный двор, выехала на оживленную городскую улицу и постепенно набрала скорость.

* * *

Ну что ж, мою поездку вполне можно было назвать успешной. Мне, конечно, пока это абсолютно ничего не давало, но Алика, как я полагала, должно было заинтересовать. Рука сама потянулась к мобильнику и набрала нужный номер. В «Изумрудном саду» Алика не оказалось. Домашний телефон также упорно на звонки не отзывался. Пока ехала до дома, я несколько раз повторила звонок. И по-прежнему безрезультатно. Я гнала прочь дурные предчувствия, но нехороший осадок в душе все-таки остался.

Дома я постоянно звонила Алику, и наконец-то мне повезло.

— Да, слушаю, — ответил мне спокойный голос Алика.

— Алик! У вас все в порядке?

— Здравствуйте, Женя. Да, у меня все в порядке. А что?

— Я вот уже три часа пытаюсь дозвониться до вас. И все безуспешно.

— Я был занят. У меня для вас предложение: возьмите сегодня выходной.

— Ваши проблемы уже решены?

— Нет, просто на сегодня полностью сняли весь зал под мероприятие. И уже заплатили за все. У них своя охрана. Поэтому увидимся завтра.

— Алик, у меня есть информация касательно ресторана. Нам нужно встретиться. Она может вас заинтересовать.

— Хорошо, — голос Алика слегка дрогнул. — Сможете приехать через час в «Изумрудный сад»?

— Договорились.

Через

час я подогнала свой «Фольксваген» на площадку за рестораном Алика. Кроме его машины там стоял чей-то «Опель». Красный.

Стоит только заняться человеку какой-нибудь проблемой, как она начинает преследовать его буквально везде. Вот, к примеру, узнала я про красный «Опель» от Аркаши, так сразу стала обращать внимание на все машины этой марки соответствующей окраски, подумала я, выходя из машины. Вот и в больнице «десятка» заблокировала выезд именно красному «Опелю».

Стоп! И «Опель» у больницы, и тот, что стоял сейчас передо мной на стоянке около «Изумрудного сада», были не совсем красные. Они оба имели темный, цвета запекшейся крови оттенок. Такого же цвета были погоны и береты спецназа внутренних войск. И перепутать я никак не могла.

С этими мыслями я вошла сначала в ресторан, а затем и в кабинет Алика. Он был там не один. Кроме него, в креслах сидели еще два человека. При моем появлении Алик радостно привстал и представил присутствовавших:

— Познакомьтесь, Женя. Это — мой компаньон Жора. А это — Лариса.

Жора находился в тени и поэтому не был хорошо виден. В ответ на представление он лишь слегка шевельнулся в кресле и кивнул головой, от чего на макушке тускло блеснула еще только нарождающаяся, молодая, но безусловно перспективная для дальнейшего роста плешь. Лариса, как следовало по интонации Алика, была с Жорой.

Она была довольно симпатичной, или, как говорится, «интересной» женщиной. «Такие девушки никогда не бывают деловыми знакомыми — для этого у них слишком голубые глаза и чистая шея», — всплыло в моей голове. Но мне сразу же удалось рассмотреть, что эта самая «интересность» старательно поддерживается тщательным косметическим уходом, который по причине чрезмерной интенсивности вскоре мог стать жизненно необходимым.

Она медленно, не без некоторой театральности, встала, продемонстрировала присутствующим кожаные обтягивающие брюки, подошла к столу, взяла с тарелки бутерброд и вернулась обратно в кресло. Длинные волосы, покрашенные в золотистый цвет, были собраны сзади в тугой хвост.

— Проходите и присаживайтесь, Женя, — произнес тускловатым, но мучительно знакомым голосом Жора.

Мне на долю секунды показалось, что стало душно, а воздух потяжелел и зримо уплотнился. Неожиданно и без всякого удовольствия я узнала в Жоре случайно задетого мною в больнице мужчину. Того самого, чей «Опель» не мог выехать из-за бестолково припаркованной «десятки». Совпадений для сегодняшнего дня становилось уже многовато.

Я поблагодарила за приглашение и присела на придвинутый мне стул. Я всегда хорошо владела собой, и поэтому мое лицо не выдало чувств, связанных со встречей. Но в больнице Жора стоял ко мне спиной — сейчас я узнала его главным образом по голосу, — и я внимательно принялась изучать компаньона Алика.

Он был гладко выбрит и одет в просторный, модного покроя, темно-серый пиджак. Узкие очки с дымчатыми стеклами не скрывали проворно бегающих глаз. После приветственного кивка он не стал поднимать голову, а, наоборот, опустил ее еще немного ниже и посмотрел на меня уже поверх очков.