С дебильным лицом
Шрифт:
— А где девчонки? — расстроенно протянул кто-то.
— От Петрович, скотина, первый сориентировался, баб наших увел! — Димка искренне возмутился.
— А фигли ты его вообще сюда звал?
— Да я не звал, мы пришли — он тут уже тусовал!
Потом пили в общежитии у Андрея и Димки с Петром. Набилось в комнату человек десять. Кто-то пошел ставить чайник, чтобы заварить вермишель быстрого приготовления, кто-то — звать каких-нибудь девчонок. Хорошо бы, конечно, найти — стрясти с кого-нибудь — денег и сходить за колбасой; позвать медичек — с ними проще. Но, если деньги и найдутся, пойдут за водкой, а медички жили в другом
Андрею было тошно от самого себя, в голове все потихоньку плыло. Он забился в угол к компьютерному столику и рассматривал расставленные на нем и по полочкам рядом патроны — Димкину коллекцию. Финские V.P.T. — Valtion Patruuna Tehdas, Sako с завода в Riihimaki, американские с клеймом W — Winchester, немецкие с буквой “P” — Polte Armaturen-u — и номерами заводов: их много — все не запомнишь. Андрей перевернул донцем вверх советский патрон — с одного краю “Т”, с другого — номер — тульский.
Пришли однокурсники Андрея, притащили литровую водки и две полуторалитровых бутылки кока-колы, чтобы делать “волшебные пузырьки” — смешать, чтобы быстрее подействовало.
— Беспрецедентная акция компании Coca-Cola: под каждой седьмой пробкой — водка!
— Водка “Буратино” — почувствуйте себя дровами!
“Пузырьки” после пива пить не следовало, но Андрею уже налили, и он пил.
— Чувачки, прикиньте, у нас завтра практику по бухучету поставили!
— Опухли совсем, что ли? Суббота — это святое!
Компания собралась мужская, и заговорили о бабах. Андрей думал о Татьяне. Представлял ее в домашнем халатике, в шерстяных носках, забравшуюся с ногами в кресло, с книжкой в руках. Он видел ее однажды такой: проснулся ночью, а ей не спалось, и она читала в желтом свете торшера. Полы халатика сползли набок, и видны были голые коленки. Она задумалась, и теребила прядь волос…
Взрослая женщина принадлежала ему. Не все эти сопливые девчонки, краснеющие, бледнеющие, ломающиеся и пытающиеся что-то из себя состроить, о которых трепались рядом. Рассказывали скабрезные подробности, хвалились победами. Андрей молчал. У него была тайна, которая резко возвышала его в собственных глазах. Мог ли он тогда, с месяц назад, в баре на спор, сам краснея и балансируя на грани фола, “клея” ее, думать, что эта взрослая женщина на самом деле станет его?
В строгом костюме, макияже, чужая, далекая от него, немного надменная, немного капризная, взрослая женщина — такой он встречал ее после работы. Но всякий раз знал, что главное — дожить до дому, выпростать ее из этой оболочки, маленькую девочку в тапочках с помпончиками, носочках, милую, понятную; снять с нее все это, освободить, распушить волосы… А потом обнять, прижать ее телом к кровати, смять, испугать, чтобы снова в ней явила себя женщина. И обладать этой женщиной. Просто женщиной, без имени, фамилии. Женщиной, обнаженной женской сущностью, по которой он томился уже давно, с детства, когда только-только начал чувствовать в себе зарождающуюся мужскую силу со стыдными снами, ночными поллюциями, жаркими удушливыми волнами, захлестывающими от едва мелькнувшего на экране оголенного женского тела.
Все это он не мог объяснить себе, высказать, только мучился желанием до дрожи во всем теле, когда рядом с ней приходилось чего-то ждать, говорить какие-то слова.
Он не помнил, как затушил сигарету, как зашнуровывал ботинки, как шел к ней, но когда он
Она пришла немногим раньше его, розовощекая, хмельная от запахов весны, и еще не успела раздеться. Снять серьги, кольца, смыть макияж. Снять хотя бы отороченные мехом сапожки на высоком тонком каблучке.
— Поздно. Я уже ложусь спать, — открыв дверь, воинственно сказала она — во всех своих сережках, сапожках — далеко не сонная, не спящая. — Я не слышала твой звонок — мог бы еще раз перезвонить и предупредить, что придешь. У меня дела — аста ла виста, дорогой, — говорила она, не замечая, что он давно уже вошел и закрыл дверь на все замки. — Я вообще не понимаю, зачем ты пришел, — говорила она, помогая ему стаскивать с нее пиджак.
И можно было наконец-то ничего не говорить.
“Я — Леша. Живу в Москве. Не женат. Один, понимаете ли, веду хозяйство…
:-))) У меня два “высших” (Московский Государственный Университет им. М.В.Ломоносова (романо-германская филология, сравнительно-историческое языкознание, структурная лингвистика и литературоведение); и Академия Народного Хозяйства при Правительстве России (внешняя экономика, логистика)), говорю на семи языках, причем родных — два (русский и немецкий)… Я руковожу департаментом поставок в крупной российско-финской компании, т. е. — внешний экономист и логистик по специальности. Парень, в общем-то, не бедный:-))), но и не “новый русский”… (слишком интеллигентные у меня для этого родители). Смотрю я на Ваше фото… Сердце готово выскочить из груди… Хочется быть рядом, упасть на колени к Тане и нежно целовать ножки… ВСе, ВСе Вам делать, что Вы только ни прикажете… Боже… Вы просто Шикарная Дама… Настоящая Роскошная Леди… (интересно — Вы носите прелестные туфли на “шпильках”?.. Они Вам идеально пойдут!) Вам очень пойдет строгая элегантная дамская деловая или вечерняя классика с налетом надменной стервозности.:)) Впрочем, Вам пойдет просто ВСе. Вы совершенно покорили меня своим фото и анкетой. Такую Даму надо очень любить и ценить… Я всегда мечтал о такой милой красивой Госпоже….
ПРИЕЗЖАЙТЕ В МОСКВУ!! Я встречу Вас. Все для Вас сделаю… Мечтаю оказаться у Ваших прелестных ножек… А может… под туфелькой?..:-))) Пожалуйста, напишите или позвоните мне! Я буду очень ждать… Леди Татьяна, разрешите мне, прошу, всегда называть Вас Великой Госпожой.
Я давно ищу Великую Леди, которая станет моей Повелительницей. А в Вас увидел то, что хочу видеть. Я надеюсь, что мы встретимся вскоре. Я действительно приглашаю Вас, Госпожа, в Москву. Приезжайте ко мне, милая Красавица. А Символ Вашей Женской Власти… Туфли На Шпильках — символ власти Великой Госпожи и орудие наказания провинившихся подданых:)) — возьмите их, конечно, с собой.:)) Одев их, Вы, безусловно, одним взглядом или движением бровей будете повергать на колени Вашего покорного слугу…:)))
Вы Настоящая Королева, и я постараюсь, чтобы Вы всегда это чувствовали. С нежностью и покорностью, Ваш ручной котик-Ле”.
Глава 4
Под утро ей приснился страшный сон: будто кто-то большой, темный гнался за ней по бесконечным лабиринтам. Ее пугали и этот кто-то, и сами лабиринты — ей совершенно не хотелось видеть их, знать, что они все продолжаются. Наконец, ей стало так страшно, что она начала понимать краем сознания, что это сон, сон, и ей захотелось проснуться.