С друзьями по Санкт-Петербургу. Морская слобода
Шрифт:
С чётной стороны улицы к зданию Главного штаба примыкает бывший доходный дом купца 2-й гильдии Людвига Вейдле (Б. Морская, 4), перестроенный в 1875 году по проекту архитектора Фёдора Карловича фон Пирвица. Строение примечательно гигантскими кронштейнами, поддерживающими карниз, между которыми «упрятался», как тогда говорили, весь пятый этаж. В 2007 году здание было отстроено заново с сохранением фасада.
В соседнем доходном доме барона Константина Карловича Фелейзена (Б.Морская, 6) с 1860-х годов существовала гостиница «Отель да Франс». В 1880 году архитектор Фердинанд Логинович Миллер надстроил четвертый этаж и полностью перелицевал фасад. Массивный эркер, нарядная отделка,
Большая Морская ул., 4, 6
Следующий дом на чётной стороне улицы (Б. Морская, 8) представляет собой образец, так называемого, рационального модерна, предтечи конструктивизма (прямоугольные очертания без украшений). Это собственный доходный дом гражданского инженера Николая Галактионовича Кудрявцева, перестроенный им в 1911 году по своему вкусу.
С начала 1890-х в доме работал ресторан «Малый Ярославец» с русской кухней (стерляжья уха, селянка, растегаи), пользовавшийся неизменной популярностью у литераторов. По инициативе Антона Павловича Чехова в нём регулярно проводились литературные встречи, называемые «Обедами беллетристов», в которых участвовали Дмитрий Григорович, Дмитрий Мамин-Сибиряк, Николай Лесков, Всеволод Крестовский. В начале 1919 года на его месте появилась «Советская столовая Адмиралтейского района», в которой обеды отпускались по карточкам.
Большая Морская ул., 8, 10
Участок под номером 10 (Б. Морская, 10) в 1869 году перешёл во владение известной тогда в Петербурге ювелирной фирме «Болин». В 1875 году по заказу коммерции советника Эдуарда Карловича Болина архитектор Фердинанд Логинович Миллер построил здание, в целом, сохранившее внешний вид до наших дней. Фасад на уровне второго этажа украшала эмблема торгового дома и двуглавый орёл – символ поставщика императорского двора. По сторонам от него – название торгового предприятия латиницей и кириллицей.
В доме была мастерская и хозяйские покои, а вот магазина на первом этаже, как у Фаберже, не было. Болин создавал только уникальные произведения ювелирного искусства и к заказчику ездил сам. Такие шедевры, как Венчальная корона Романовых или Владимирская тиара мог позволить себе только самый богатый двор Европы.
В 1917 году Болины остались без заказчика и вынужденно оказались в эмиграции.
Снова пересечем Невский проспект и, подходя к Кирпичному переулку, обратим внимание на мрачноватый серый угловой дом 18, несколько чужой в праздничной застройке Большой Морской. Такой вид он приобрёл в начале 1930-х годов, когда, упрощая первоначальный проект, архитекторы Лев Владимирович Руднев и Яков Осипович Свирский закончили постройку для текстильного института. А ведь замышлялось все куда как грандиозней, просто время исполнения замыслов пришлось на переломные годы в жизни страны.
Большая Морская ул., 18
В 1911 году Русский для внешней торговли банк, о котором мы уже упоминали в связи с домом 32, приобрел участок на углу Большой Морской и Кирпичного переулка
Проектом предполагалось здание в стиле модерн, облицованное мрамором и гранитом, но 1917 год остановил строительство банка (и много чего ещё) и, недостроенный, без крыши, дом на долгие годы стал пристанищем кошек и беспризорников.
После Великой Отечественной Войны помещение, когда-то предназначавшееся для операционного зала, разделили по горизонтали на два, разместив наверху физкультурный зал, а внизу – актовый. Позднее также разделили круглый вестибюль, устроив наверху кинозал.
В этом здании учился Алексей Николаевич Косыгин – видный деятель советского государства, долгое время возглавлявший правительство СССР.
По Кирпичному переулку выйдем к Малой Морской улице и продолжим прогулку в сторону Исаакиевской площади, рассматривая некоторые интересные здания.
Малая Морская улица проходила когда-то по краю Адмиралтейского луга (глассиса) и потому именовалась Большой Луговой. Параллельно существовали ещё несколько названий, но к 1820 году утвердилось современное – Малая Морская. В 1902 году, в связи с 50-летием со дня смерти Николая Васильевича Гоголя, улицу переименовали в его честь, так как великий писатель жил на этой улице в доме 17. В 1993 году улица вновь стала Малой Морской.
Малая Морская ул., 11. Штоль и Шмидтъ.
Примечателен дом 11, построенный в 1879-1881 годах архитектором Виктором Александровичем Шретером для торгового дома Штоль и Шмидт – москательные товары (следы букв «Штоль и Шмидтъ», сбитых в советское время, сохранились по сей день). Здание выглядит очень нарядно благодаря сочетанию отделочных материалов: серо-розовый гранит рапакиви, кирпич из Силезии, резной орнамент из ревельского мрамора.
Угловой дом (Малая Морская, 13) в стиле эклектики, богато украшен лепным декором. Архитектор Иван Петрович Маас в 1875 году надстроил его пятым этажом и украсил кариатидами, фигурками путти, львиными масками, мужскими и женскими головами. Однако, более, чем архитектурными достоинствами, дом интересен знаменитыми людьми, в разное время здесь жившими или бывавшими.
Мемориальная доска, посвящённая Петру Ильичу Чайковскому, отмечает, что великий композитор последние две недели своей жизни провел в небольшой комнате окнами на Малую Морскую в угловой квартире на пятом этаже у своего брата Модеста. Император Александр III, узнав о кончине Чайковского, распорядился все похоронные мероприятия оплатить из своих личных средств.
Леонид Витальевич Собинов снимал комнату тоже на пятом этаже, в которой проснулся знаменитым после выступления в Петербургской консерватории в 1901 году. Впоследствии Собинов вспоминал: «В этой комнате я испытал первое упоение от неожиданного блестящего успеха в опере «Евгений Онегин».
Ещё две мемориальные доски посвящены выдающейся русской балерине Галине Улановой и герою Гражданской войны маршалу Василию Константиновичу Блюхеру.
Довольно долго, с 1925 по 1965 год, в доме проживали артисты цирка Павел и Валентина Жеймо с племянницей Яниной, которая прославилась благодаря роли Золушки в знаменитой киносказке режиссёра Александра Роу и была вычеркнута из памяти советских людей после эмиграции в Польшу в 1957 году.