С думой о Земле

Березовой Анатолий Николаевич

Накануне прошел ливень, столь редкий для этого времени года. Плотные облака затянули небо, и туман опустился на землю. Реальность предстала более сложной. В назначенный час в воздух поднялись самолеты и вертолеты. Их путь лежал в район, где в небе должен появиться бело-оранжевый купол огромного парашюта, удерживающего спускаемый аппарат. Туман рассеялся, но белые кружева облаков висели на высоте 100 метров. Они прижимали вертолет к земле. Все понимали, как непросто будет работать в таких условиях. И вдруг стрелка индикатора, показывающего захват радиомаяка спускаемого аппарата, вздрогнула и отклонилась. Почти тотчас с самолета, находящегося над облаками, поступило сообщение, что виден купол парашюта. В шлемофонах раздались голоса космонавтов: «Чувствуем себя хорошо. Спуск идет

нормально». А с самолета тем временем начали вести телерепортаж о снижении спускаемого аппарата. Но вот аппарат из синевы нырнул в клубящуюся пену облаков и исчез. Теперь только радиомаяк поможет определить нахождение аппарата. Близок миг долгожданной встречи. Космонавты вышли на связь с вертолетом. Еще несколько десятков секунд и, как положено по программе, сработали двигатели мягкой посадки. Купол парашюта последний раз поддернул спускаемый аппарат и тут же отстрелился. Один за другим вслед за спускаемым аппаратом совершили посадку два вертолета. Полет завершен. Завершена и поисково-спасательная операция спускаемого аппарата корабля «Союз» с экипажем. Владимир Коваленок и Александр Иванченков, пробывшие в космосе 140 суток, уставшие, но радостные и довольные, смотрят на нас.

Специалисты поисково-спасательной службы имеют высокую профессиональную подготовку. Они мастера своего дела. Многие из них за мужество и инициативу, проявленные при выполнении долга, удостоены государственных наград. Но как бы высоко ни оценивали их труд, поисковики знают, что успокаиваться на достигнутом нельзя. Они постоянно в поиске, систематически проводят тренировки, совершенствуют организацию работ. Это хорошо знают космонавты, и они уверены, что на Земле их ждут и сделают все, чтобы встреча была теплой и радостной. Впрочем, об этом в следующем разделе рассказывает сам космонавт А. Н. Березовой.

А. Н. Березовой

211 суток на орбите

Анатолий Николаевич Березовой родился 11 апреля 1942 года в поселке Энем Октябрьского района Адыгейской автономной области. Свою трудовую деятельность начал токарем на заводе «Нефтемаш» в городе Новочеркасске Ростовской области. После окончания в 1965 году Качинского высшего военного училища летчиков имени А. Ф. Мясникова служил летчиком-инструктором в этом училище, а с 1967 года — летчиком-истребителем в частях Военно-Воздушных Сил. В отряде космонавтов с 1970 года. Прошел полный курс подготовки к космическим полетам на кораблях «Союз» и орбитальных станциях «Салют». Свой 211-суточный полет совершил в качестве командира корабля «Союз Т-5» и орбитальной станции «Салют-7» в 1982 году.

К заветной цели

«Прошел полный курс подготовки…» Это строка из сообщения ТАСС. Что кроется за этими словами? Для меня — ни много ни мало, а двенадцать лет настойчивой, очень разной, порой изматывающей работы. Таким был путь через трудности многолетней подготовки к космическому полету, через сомнения и надежды, через все барьеры, которые преодолевает каждый, кто собирается работать в космосе. Не ошибусь, если скажу, что ни у одного космонавта дорога в космос не была легкой. Разумеется, у всех она была разной. Каждый из нас, побывавший в космосе, может многое рассказать о том, что довелось преодолеть на этом пути.

Космонавты часто говорят: «Нас всех в космос позвал Гагарин». Вот только путь на орбиту был у каждого свой. Торных дорог

не было. Сложности возникали самые разные и очень индивидуальные.

Сейчас ясно видно: у каждого пополнения (или, как мы говорим, «набора») космонавтов были свои особенности. Полеты на первых космических кораблях «Восток» и «Восход» были первыми полетами в неизвестное — отсюда их героизм и их специфические трудности. Они создавали возможность долговременной работы в космосе.

За годы подготовки в отряде космонавтов я многое узнал о том, как готовили к полетам первых космонавтов «гагаринского набора». Об этом рассказывают и они сами, и специалисты Звездного городка. Неизвестность заставляла готовиться к возможно большему количеству неожиданностей, к предельным ситуациям. Более жестким был медицинский отбор в космонавты, более тяжелыми тренировки на центрифуге, где перегрузки доходили до 9–12 единиц (это почти на пределе человеческих возможностей), в термокамере. Они много прыгали с парашютом — ведь корабль «Восток» не имел системы мягкой посадки. Они первыми испытали многосуточное одиночество в камере тишины — сурдокамере, когда человек остается один на один с самим собой в ограниченном пространстве и тишине. Даже команды и задания извне поступают в виде световых сигналов, а за каждым шагом, за каждым жестом неусыпно, днем и ночью следят телевизионные камеры и микрофоны, фиксирующие слово, интонацию, движение.

Приходили новые наборы космонавтов — и перед ними ставились новые задачи. Но центрифуга, сурдокамера, термокамера, парашютные прыжки оставались неизменными спутниками подготовки космонавтов. Правда, задания в этих традиционных видах подготовки усложнялись. Скажем, надо было не только отлично управлять парашютом и своим телом во время прыжков, но и вести репортаж на заданную тему, наблюдать, добиваться большой точности приземления. С нас уже строго спрашивали за каждое неверное, неправильное движение, за каждую лишнюю секунду свободного падения, за каждое отклонение от задания на прыжок. Разборы, как правило, мы начинали с анализа допущенных ошибок. Это приучало к строгому контролю своих действий и во время подготовки к прыжку, и во время его выполнения, и после приземления.

Не обходилось без приключений. Я до сих пор помню свою парашютную подготовку весной 1971 года. Погода стояла теплая. После напряженных теоретических занятий в течение зимы эта недельная командировка была как подарок.

Прыжки начинались рано, еще до восхода солнца, когда ветра почти нет. Прошел первый день, второй. Все было хорошо. А на третий день приехал наш командир отряда слушателей-космонавтов Борис Валентинович Волынов и привез с собой, как мы шутливо говорили, ветерок. Появились тучки. Однако прыжки решили продолжать. И тут начался «визит-эффект».

Мое задание было несложным: свободное падение в течение десяти секунд, точное приземление в круг, репортаж о своих действиях. Когда открыл парашют, высотомер показывал 900 метров. И сразу почувствовал неладное: лес слишком быстро уплывал подо мной, круг приземления с выложенным в нем крестом стремительно приближался. Быстро начал выбирать стропы. Вот я уже почти у кромки купола, но это мало что изменило. Несмотря на мои старания, круг я прошел на высоте 450 метров и понял, что на площадку приземления уже не попаду.

Решил осмотреться. Оборачиваюсь через плечо (летел я спиной вперед) и вижу за летным полем широкую вспаханную полосу, за ней дорогу. А за дорогой? И тут мне стало жарко. Там был склад, где в живописном беспорядке валялись нагроможденные друг на друга громадные стволы деревьев, разлапистые пни. Сразу вспомнил, что при приземлении на этот склад сломал ногу Павел Иванович Беляев. А ноги ломать мне было совсем не ко времени.

Быстро стал соображать, как поступить. Надо обязательно проскочить это «веселое» место. Высота еще есть — 100 метров. Но развернуть купол ПД-47 уже не успеваю. Подтягиваю задние стропы, чтобы увеличить скорость горизонтального перемещения. Все внимание земле. Кажется, проскочил. А что там дальше? Прямо на меня надвигается высокое здание с плоской крышей шириной метров десять-двенадцать с двумя высокими трубами и расчалками из железных прутьев — котельная!