С этим я справлюсь

Грэм Уинстон

Понимаете, на свете не было больше ни единого человека, с которым я могла бы так поговорить. Я не хотела возвращаться к нему навсегда – я просто хотела поговорить.

– Если ты уедешь сегодня вечером, – сказал дядя Стивен, – обещаю тебе, я лично прослежу, чтобы все здесь было в порядке. Я могу задержаться на несколько дней… – Он потер нос, посмотрел на Терри и осторожно продолжил: – Тебе, Марни, все равно тут больше не жить.

– Зачем ты приехал? – опять спросила я Терри.

– Но, милая, я думал, тебе нужна помощь.

– В

самом деле?

– А ты полагаешь, я тащился в такую даль ради удовольствия? Я подумал: у Марни неприятности, Марк в больнице, так, может, я смогу помочь? Ну, признаюсь, никакой особой любви к Марку я не испытываю. А ты бы на моем месте как поступила? Но я не собираюсь носить камень за пазухой.

– И ты… отвезешь меня домой?

– Конечно. Но если ты не хочешь, оставайся. Мне все равно. Я просто предлагаю тебе по-дружески.

Я слишком устала, чтобы обдумать все основательно. В его словах чего-то не хватало, но сознание мое упорно не включалось. Я все ещё была слишком погружена в свои мысли.

– Или ты хочешь, чтобы я сделал что-нибудь другое? Как вы считаете, мистер Тревил? Могу я ещё чем-то помочь?

– Отвезите Марни домой. Я был бы вам за это очень благодарен… и уверен, она тоже.

Мысль вновь увидеть Марка была явным сумасшествием; но я уже не могла здраво рассуждать. Я хотела его видеть. Я должна была рассказать ему.

И все же я не призналась в этом сразу. Я досидела до конца ужина, потом пошла в спальню мамы и постояла там несколько минут; посмотрела на одежду в шкафу, на старый синий халат с пуговицами, обтянутыми шелком, на туфли – три пары, очень маленькие и все черные; и вдруг она показалась мне не порочной и преступной, а несчастной и жалкой. Все, что она делала, кроме, пожалуй, одного, вызывало во мне жалость: вся её ложь, её спектакли, её безумная гордость… Комната была пустой и холодной, в ней сохранялся слабый, застоявшийся запах гиацинтов и тления.

Спустившись вниз, я сказала Терри, что еду с ним.

Ночь стояла холодная, но ветер стих. Я поцеловала дядю Стивена и старушку Люси, пообещала вернуться через несколько дней, но в общем-то даже не думала это всерьез.

Мы стремительно мчались сквозь ночь. Я думала о том, что жизнь похожа на сумасшедший дом, где каждый скрывает свое безумие от остальных. И среди этих безумцев ты с трудом пробиваешься к другому человеку, который кажется тебе здоровым и разумным. Что я теперь и делала.

– Странно, знаешь, – заметил Терри, – я звонил тебе в среду, чтобы узнать, не прокатишься ты со мной куда-нибудь в пятницу вечером, – и вот мы едем, милая. Никто не знает, что ему выпадет.

Тут что-то щелкнуло у меня в голове и встало на место

– Как ты узнал, что моя фамилия Элмер?

– Дорогая, я всегда считал, что первый твой брак – выдумка. Вообще-то мне наплевать, но так и подмывало проверить, прав ли я. Поэтому я пошел в отдел регистрации, посмотрел запись вашего брака с Марком и обнаружил, что он женился на Маргарет Элмер, девице,

приход святого Джеймса, Плимут.

– Понятно.

– Не хочешь рассказать?

– Нет, Терри, не сейчас.

– И Марк давно об этом знал?

– Почти с самого начала.

Терри присвистнул.

– Странный он человек. Словно флюгер, никогда не знаешь, в какую сторону подует.

– Дует не флюгер, а ветер.

– Защищаешь? Гораздо веселее, когда жена проявляет к мужу здоровый антагонизм. Зачем ты вообще вышла за него замуж, милая?

Зачем я вышла за Марка замуж? Я могла бы, пожалуй, ответить, но вот знаю я на самом деле, почему возвращаюсь к нему? Разве к мужчине возвращаются просто для того, чтобы объясниться? И как я собираюсь уехать после того, как объяснюсь?

– Прости, если это прозвучит несколько театрально, – продолжал Терри, – но Марк явно обрел над тобой какую-то власть. Ясно было, что он сходит по тебе с ума, и очень скоро стало ясно, что твоя милая мордашка на самом деле скрывает жгучую ненависть к нему. А одного этого достаточно, чтобы возбудить любопытство даже самого беспристрастного двоюродного брата.

– Да, Терри, наверное ты прав.

Если я терпеть не могла Марка, почему мне теперь хотелось его увидеть? Я изменилась? Или что-то изменитесь? Неужели колесики внутри меня закрутились в обратную сторону?

Но что бы со мной ни случилось, чтобы не заставило меня перемениться в чувствам к Марку, это нельзя было свести к какому-то одному событию, скажем, к открывшейся правде о маме. Нет, это результат всех последних недель. Тут и Роумэн, и Фьюри, и правда о маме…

– Ты не ответила, – напомнил Терри.

– На что?

– Ты его любишь?

– Кого

– Да Марка же, кого еще!

– Не знаю…

Господи, разве я не знаю? Конечно, я его не люблю, но зачем говорить об этом Терри? Его это не касается.

– А он тебя все ещё любит?

– Думаю, да.

Но любит ли? Что сделала ты, чтобы сохранить это чувство после того, как вышла замуж? Смотрела на него угрюмым узником, отказывала в любви, мешала, как могла, его намерениям, обманывала психиатра, пыталась сломать себе шею – себе и ему заодно. Почему он должен тебя любить?

Мы проехали Эндовер и свернули на дорогу к Ньюбери. Здесь движении стало более оживленным, и Терри пришлось следить за дорогой.

– Мне очень важно знать, любит ли он тебя, – сказал Терри.

– Почему?

– Ну, если уже нет, то какой смысл везти тебя обратно?

– Ты очень добр.

– Всем приходится иногда делать то, что положено.

Как Марк сказал мне однажды? «Я хочу бороться за тебя. Тут мы с тобой заодно». Конечно, я знала, зачем возвращаюсь назад. Если я найду Марка таким, каким оставляла, если он по-прежнему готов сохранить наш брак, тогда придется делать выбор. Марк никогда не согласится ни на что другое, и если я останусь с ним, придется позволить ему пойти к тем людям и попытаться откупиться.