С любовью, Лондон

Устинова Юлия

— Мне кажется, или ты сказала «кажется»? — спросил он, тоже забив на этикет, откровенно разглядывая меня.

— Ты занял мое место, — изогнув бровь, скосила глаза в сторону парты за его спиной.

— Нет, Китти, я всего лишь уступил тебе своё. Присаживайся.

— Вот оно что, — и больше я не придумала, что ему сказать, поэтому без лишнего жеманства уселась за стол позади парня.

Лондон тут же повернулся и, подавшись вперёд, спросил:

— Как провела воскресенье?

— Напряжённо, — ответила, роясь в рюкзаке в поисках карандаша.

—

И что же ты делала?

— Пахала, как раб на галерах.

— Ты уверена, что именно это хотела сказать? — ловко поймав у края стола брошенный мной карандаш, поинтересовался Лондон. — Пашут землю, а на галерах рабы… гребут, — задумчиво проговорил он, протягивая карандаш.

— Благодарю за ликбез.

Пробормотав на смеси инглиша с русским эпохи коллективизации и НЭПа, кивнула ему и ухватилась за другой конец карандаша.

— За что? — спросил парень и выглядел при этом растерянным.

— Это русское сокращение от «ликвидация безграмотности», — пояснила я.

— Вот оно что. Тогда и я благодарю за… ликбез, — последнее слово Лондон произнёс на кривом русском и, протянув через стол руку, обхватил мои пальцы, а потом накрыл их второй ладонью.

— У тебя ужасный акцент, — и я снова разулыбалась, покусывая губы, не имея ни малейшего желания освобождать свою руку.

Я не выдернула ее даже, когда в класс вошла Зита. Бросив взгляд в нашу сторону, она сразу смекнула, что к чему, и, поддав газу, стремительно протопала на свое место. Но, стоило только появиться на горизонте Олли, как я тут же отдернула руку, спрятав под столом обе, и с выражением лица «а я чё, я ничё», изображая хладнокровие и пофигизм вселенского масштаба, взглянула на неё.

Девушка зависла возле своей парты и несколько мгновений взирала на нас с Лондоном очень уж пристально и скептически, а после чего обратилась к брату:

— Поверить не могу! И когда ты только успел?

— Ты это о чем? — спросил Лондон.

— Кэти, ведь я же тебе говорила, — обреченно простонала Олли, а в ее взгляде читалось явное разочарование.

Я так и не сообразила, что ответить на ее завуалированную претензию, молча разглядывая обложку своей тетради.

— О чем это она? — спросил Лондон, снова повернувшись ко мне.

Но от необходимости что-то отвечать ему меня избавил звонок и Маверик, ворвавшийся в класс почти одновременно с его дребезжанием. Пока я изучала спину Лондона, изредка бросая взгляды на поборницу моральных устоев и моей добродетели в лице Оливии Митчелл, Рик уже начал вкладывать знания в головы студентов. Вот только с моей головой творилось что-то неладное, и немой укор во взгляде Олли, от которого так и веяло духом эмансипации, был лишним тому подтверждением. И ее можно понять. Быстрее Кати Чесноковой противнику сдалась только Бастилия и сборная Уругвая по фигурному катанию. Бабу Люсю Филиппов полвека обхаживает, и она – ничего, держится. А что делаю я? Целуюсь и строю глазки самому ненадежному парню в школе. Все его чертово обаяние!

— Кейт, ты меня слышишь?

Из

болота самоуничижения, в которое я все больше погружалась, меня вытянул внезапный вопрос Рика. Точнее, внезапным он был лишь по моим ощущениям, потому как Рик и все остальные в классе таращились на меня, ожидая реакции, должно быть уже прилично долго.

— Да? — откашлявшись, я нахмурила брови, чтобы придать своему лицу хоть каплю осознанности.

— Есть сигнал, — заржал кто-то с последних парт.

— Я попросил тебя прочесть эпиграф к параграфу, — указав взглядом на мой учебник, произнес Рик. — Страница двадцать пять. Если тебя не затруднит, конечно.

— Да, хорошо, — схватив учебник, стала судорожно листать страницы и, найдя нужную, зачитала строку в ее начале, выделенную курсивом: «Если не можешь контролировать свой рот, то даже не надейся контролировать свой ум. Буддийская мудрость».

— Отлично, Кейт, — кивнул Рик. — Согласна ли ты с этим высказыванием?

— Кто я такая, чтобы спорить с самим Буддой, мистер Хьюз? — ответила я, и по классу снова прошёлся смех, словно летний ветерок всколыхнул зреющую ниву.

— Любопытная точка зрения, — с улыбкой сказал Рик, — а ты, Стивен, как считаешь? — решив оставить меня в покое, он обратился к тому самому ментальному близнецу Мишки Петренко, что сидел за первой партой.

Меня мало интересовало, что считает какой-то там Стивен, зато народная буддийская мудрость оказалась весьма кстати. Клятвенно обещаю, что отныне и во веки веков мой рот, равно как и ум, будут находиться под самым строгим контролем!

Но после того, как прозвенел звонок с урока и Рик попросил нас с Лондоном задержаться, я поняла, что слишком поздно спохватилась. И, наблюдая за тем, как класс покидают самые медлительные, гадала, на кой кукиш Рик нас тут оставил. Лондон, повернувшись, одарил меня обнадеживающей улыбкой и выглядел так, будто знал, о чем пойдет речь.

— Итак, Кейт, — начал Рик без всяких проволочек, — позволь представить тебе твоего первого подопечного, — проговорил он, взглядом указав на Лондона. — Сегодня Ной обратился с просьбой найти ему репетитора по моему предмету, и, раз уж у нас был с тобой разговор на эту тему, то я подумал, что ты не станешь возражать.

Вот, значит, как. Без меня меня женили. Ох и прыткий народ – эти американцы!

Выслушав его вступительную речь, я встала, неспешно закинула рюкзак на плечо и ответила:

— Вообще-то, стану. Я сама полсеместра пропустила, чем я могу ему помочь? Попросите Стивена, он тут самый умный.

— Об этом и речь, — продолжал обрабатывать меня Рик, — это будет полезно вам обоим. Ты поможешь Ною решить вопрос с задолженностью по предмету, заодно и сама войдёшь в курс всего.

— Ну же, Кейт, — этот неуспевающий снова смотрел на меня, — как сказал Гитлер: «Если люди не научатся помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица земли», — произнес Лондон, словно намеренно хотел заставить меня усомниться в своих умственных способностях.