С молитвой о тебе
Шрифт:
Кире казалось, что она плавится, теряет разум — это было так мощно, так непереносимо сладко! Какие там обещанные глянцем и книжками бабочки в животе?! У нее полыхало все огнем и требовало, требовало…
И тут он прервал поцелуй!
Она еще куда‑то плыла, не приходя в сознание, еще догорал огонь внизу живота… и Кира даже как‑то потерялась в пространстве на какое‑то время! Что это было?!
Разве можно испытывать такие ощущения?!
И тут она включилась в действительность и уже осмысленно взглянула на Крайнова — у него скакали чертики в глазах, и улыбался он так довольно!
А он повторил! Прижал к себе и поцеловал еще раз!
И как говорится, на не затухший еще костер! Она снова потерялась в его руках, в его поцелуе, а когда пришла в себя, поняла, что Крайнов приглашает ее на свидание.
И расстроилась — у нее обязательный банкет…
И вдруг Николай с какой‑то осторожной интонацией предложил:
— Ну, можешь пригласить меня домой.
Это было совершенно однозначно трактуемое предложение, и они оба это понимали. Она не могла отвести взгляда от его светло‑карих, вопрошающих глаз, в которых сквозила и надежда и нежность, и стремилась к нему навстречу — конечно, да!
«Да! — с каким‑то облегчением подумала Кира, чувствуя, как теплая волна, зародившись внизу живота, поднимается наверх. — Да!»
Но тут пришедший в себя разум деликатно напомнил, что есть нюанс, про который она не успела сказать.
— Я должна тебе кое‑что объяснить, сказать… — не зная, как вообще это говорить ему, начала лепетать она.
— Кира Владимировна! — позвала Елена Николаевна из зала, не то спасая Киру, не то продлевая непонятные мучения.
Кира не могла больше ни о чем думать — только о Крайнове! Она быстро переоделась в кабинете — стильные брюки, блузка, пиджак; убрала в чехол концертное платье и повесила в шкаф, не прекращая думать о Николае и о предстоящем вечере. Она испытывала такую мешанину чувств и эмоций, что ее поминутно кидало то в жар — и начинали полыхать щеки, то в холод — и замерзали пальцы на руках.
«О, господи, господи! — стучало молоточками у нее в голове. — Как мне ему сказать, объяснить? Идиотизм какой‑то!»
Она совершенно не помнила, как приехали в ресторан, как рассаживались. Первые тосты, шум, восторги и поздравления, Кира улыбалась, кивала — все проплывало мимо! Каждые полминуты она смотрела на вход в ожидании Николая, находясь в каком‑то взвинченном, суетно‑тревожном состоянии нетерпеливого ожидания, предчувствия, не отпускающего воспоминания его поцелуев, от желания и, наконец, от страшной неуютности понимания, что поговорить ей с ним все равно придется.
Ее даже потряхивало ощутимо, и мурашки то и дело принимались бегать по позвоночнику.
«Господи, как я умудрилась вляпаться в такую непонятную ситуацию?» — поминутно спрашивала себя она.
Каждому нормальному мужику понятно, в каком состоянии находился Крайнов — предвкушение, нетерпеливое ожидание, яркие фантазии на тему «как это будет» и необходимость сдерживать красочность разбушевавшегося воображения, дабы природа не отозвалась неуместным вставанием.
Он заехал в центральный супермаркет, купить что‑нибудь антуражно‑обязательное для такого момента. Шампанское!
Крайнов усмехнулся саркастически в адрес всего мужского пола и в свой лично:
«Нет, все‑таки мы, мужики, еще те божьи создания! Сразу окапываемся в новых условиях, зорко блюдя собственный комфорт и удобство! Еще с девушкой любовью не занялся, еще все зыбко и до конца не ясно, а уже предупредил о своих кулинарных вкусах: это ем, это не ем, кофе не пью, только чай правильный! Плацдармик, так сказать, заготовил на случай совместных завтраков и ужинов. Нет бы первым делом поинтересовался, что девушка любит!»
Он ехал за ней в ресторан и улыбался неосознанно всю дорогу — а действительно, как это у них будет? Потрясающе будет! Эт точно! В этом Крайнов не сомневался, а вот как…
Кира ждала его в вестибюле ресторана, уже получив в гардеробе свою шубку.
— Я заметила твою машину в окно, — объяснила она Николаю. — А тут наши барышни как раз собрались кто покурить, кто в дамскую комнату, я и воспользовалась моментом — сбежала, а то бы они нам с тобой уйти живыми не дали.
— Поехали? — с накатившей внезапно нежностью спросил Коля, помогая ей надеть шубку.
— Да, — уверенно ответила Кира, забрала со стойки гардеробной букет васильков и прижала к себе, — поехали.
В машине она замолчала и отвернулась к боковому окну, смотрела на дорогу, а может, в себя. Николай поглядывал на нее, не зная, чего ожидать от этого напряженного молчания, и задал самый простой в такой ситуации вопрос:
— Устала?
— Немного, — откликнулась Кира, впрочем, не поворачиваясь к нему.
— Что‑то случилось? — Вопрос номер два из мужского экстренного арсенала, когда дама пребывает в непонятных настроениях.
— Нет, не случилось, — не самым уверенным тоном сказала Кира и попыталась что‑то объяснить, так же не поворачивая головы: — Мне надо тебе кое‑что рассказать, а я не знаю как.
— Попробуй словами, — попытался шутить Крайнов, напрягшись немного.
Ох, как ему не нравилось такое начало! Впрочем, любому нормальному мужику такие вот дамские заявления никогда не нравятся и напрягают сильно — попахивает обломом или выяснением отношений! Настораживает, одним словом.
— Вот я и пробую, пока про себя, — наконец повернула голову и посмотрела на него Кира.
— Ты отняла совок у ребенка в песочнице или сделала нечто еще более страшное? — предпринял попытку номер два разрядить возникшее напряжение Крайнов.
— Пока нет, — очень серьезно ответила она.
— Может, тогда войдем в дом, выпьем шампанского за твой успех, — кивнул он головой на дверь подъезда.
Оказалось, что они уже приехали и Крайнов успел даже припарковаться, а она и не заметила, поглощенная своими терзаниями.
Главное, ведь глупость какая‑то, как вообще из такой ерунды могла возникнуть целая проблема! Кира так разозлилась на себя, на свою странную жизнь, на то, что незначительное обстоятельство разрослось в невесть что и она теперь мучается и не знает, что вообще с этим делать! Идиотизм крепчал!