С нами бот (сборник)
Шрифт:
– Дожили! – усмехнулся хозяин – холёный, румяный, седоусый, лет этак за шестьдесят. – Мало вам караоке всяких…
– Это что! – кротко заметил я, не поднимая глаз от ножа и вилки. – Говорят, недавно выпустили диски с застольными беседами…
– Какая прелесть! – ахнула моя соседка. – И о чём там?
Ева ожгла меня взглядом искоса.
– Сам, правда, не видел, – поспешил добавить я. – Но говорят.
Насколько я понял, за столом и впрямь собрался высший свет: несколько местных олигаршиков с супругами, адвокат,
Зря я, конечно, так пристально и неотрывно смотрел в свою рюмку, совершенствуясь в высоком искусстве мефистики. Вскоре стрекала Евиного взгляда уже не жгли меня, а преуморительно щекотали.
А тут ещё зашла речь о разумности животных. Я так понимаю, что дела наших воротил благополучно завершены: вся денежка отмыта, все конкуренты заказаны, откат распилен – почему бы действительно не поговорить про шимпанзе, овладевших компьютером?
Хотя, возможно, о делах в приличном обществе за трапезой упоминать не принято.
– Дрессировка! – обиженно доказывала моя соседка, то и дело обращая ко мне за поддержкой симпатичную обезьянью мордашку. – Обыкновенная дрессировка! В цирке ещё и не такое увидишь…
Я знай помалкивал. Хотя, полагаю, разум – тоже результат дрессировки. Три года ребёнышей дрессируем, пока не заговорят. Да и потом продолжаем дрессировать, подгонять, обтёсывать. Бедные, бедные маугли, попавшие в человечью стаю! Ничему-то вас тут хорошему не научат.
– Ну не скажите, Лера, не скажите… – загадочно усмехался румяный седоусый хозяин. – Что вообще отличает разумное существо от неразумного?
– Паспорт, – подумал я громче, нежели следовало.
– Как?.. – Хозяин изумлённо вздёрнул седую бровь.
Податься было некуда. Я откашлялся.
– Первый признак разумного существа – это паспорт.
В дальнем конце стола прыснули. Секунду холёный старик пристально смотрел на меня, потом одобрительно улыбнулся и подмигнул.
– Кроме молдавского, – уточнил он, многозначительно воздев ухоженный розовый палец с сияющим ногтем.
Засмеялись все. Даже Ева. Чёрт возьми! Кажется, на сей раз угодил.
– Так вот. Почему не дрессировка, – неспешно, с удовольствием продолжал хозяин, обращаясь в основном к моей соседке. Остальные внимали с почтением. – Потому что люди здесь уже не участвуют. Оказывается, обезьяны сами… Понимаете, Лера? Сами показывают своим детёнышам, какие символы нажимать. То есть на наших глазах электроника стирает грань между человеком и животным… Зря вы не посмотрели эту передачу, зря…
Под его уверенную плавную воркотню я закусывал сёмгой и думал о том, что чем ниже уровень мышления, тем ревнивее мыслящее существо относится к своему статусу. Возможно, потому-то моя соседка Лера и отвергает с возмущением саму идею
А вот хозяин – это совсем другой случай. Для него признать интеллект обезьян – раз плюнуть. Он, судя по всему, столько уже наварил бабок, на такую вознёсся недосягаемую высоту, что ему теперь без разницы, с кем иметь дело: с Лерой ли, с шимпанзе или, скажем, с тем же молдаванином (интересно, чем ему насолили молдаване?).
Перед королём все равны.
– А самое забавное, вы не поверите… – никем не перебиваемый, продолжал он. – К диким необученным обезьянам они относятся с презрением. Для них это «грязные животные». А? Неплохо, правда?
– Типа чурки? – хрипловато спросило секьюрити.
– Примерно так, Лёша, примерно так…
– Ну не знаю. – Моя соседка дёрнула плечиком. – Противные они, эти шимпанзе!
В голове потихоньку складывалась байка про котёнка-хакера. Будто сначала он ловил курсор по всему экрану, потом начал гонять его сам, трогая лапкой пластинку ноутбука, потом увлёкся «Сапёром», играя, правда, по каким-то своим кошачьим правилам, а потом вышел в интернет и взломал банковский сайт. Владельцу теперь отвечать. Ну как это «не может быть»? Сам по телевизору видел…
Вовремя покосился на Еву – и решил не оглашать.
– А вы что скажете, Лёня? – обратился ко мне хозяин.
Застиг врасплох, сукин сын! Во-первых, я никак не ожидал вопроса, во-вторых, когда он успел запомнить моё имя?
Что я, короче, думал, то и брякнул:
– Скажу так: уже разумны, но ещё не интеллигентны.
– Простите… Как?
– Сами же говорите, что диких обезьян они презирают… А где же извечное чувство вины интеллигента перед простым народом?
Его величество изволили запнуться и озадаченно воззрились со своих вершин на мелкую букашку, обладающую даром речи.
Ева улыбалась из последних сил. Чувствовалось, ещё слово – и убьёт.
– Так, по-вашему, всё-таки разумны? – уточнил он на всякий случай.
– Да разумны-то разумны… – промямлил я.
– А что такое?
– Если разумны, крестить надо. А то, знаете, разум без веры…
– А между прочим! – сказал адвокат и стукнул себя в азарте кулаком по ляжке.
Балерина ничего не сказала. Она состояла из сухожилий.
– Лёня, можно тебя на минуту? – ангельским голоском осведомилась Ева и встала.
Мы вышли в прихожую.
– Ты что из себя шута корчишь? – прошипела она.
Мне стало неловко. Обещал ведь…
Поклялся, короче, что до конца застолья буду нем как рыба, и тут же нарушил клятву, стоило нам вернуться в зал. Пока мы отсутствовали, разговор успел смениться и стал жгуче для меня интересен.