С негодяем интересней
Шрифт:
— Пожалуйста не надо. — плачу я.
— Сопли подотри, никто тебе не поверит, актриса, — слышу звук закрывающейся двери.
Он уходит. Ползу за прилавок, чтобы никто меня не видел и тихо плачу. Размазываю слёзы по лицу. Я не жалею себя, я вообще не понимаю, что это было сейчас. Я ведь и слова не сказала. В бутик заходят клиенты, заглядывают в подсобку, и замечая меня заплаканную быстро уходят. Он ударил меня, не один мускул не дрогнул на его лице. Никакой жалости. Влад отдавал себе отчет, пьян, но безумен. То с какой агрессией он кинулся на меня невозможно простить. Я не двигаюсь с места, не закрываю двери пока мне не становится легче. Ощущение жжения на месте удара еще долго будет напоминать
Дверь снова открывается вновь и защёлкивается на замок. Я съеживаюсь, поджимаю под себя колени, готовлюсь к худшему. Сейчас он меня будет бить, и я сжимаюсь от осознания того, в каком тупиковом положении нахожусь.
Сначала появляется огромный букет цветок, затем пьяная рожа моего мужа. Влад становится передо мной на колени и обнимает мои ноги. Начинаю рыдать, теперь в голос, сотрясаясь всем телом. Я боюсь его.
— Прости, умоляю, прости, — плачет он вместе со мной. — Я не хотел тебя ударить и обвинить. Просто всё навалилось. Не выспался, а тут ещё этот урод, — вздыхает между словами пьяным голосом. Медленно поднимаю на него взгляд.
— Он пришёл попрощаться. Я отказала ему. Сказала, что он с ума сошёл. Я клянусь. Он хотел подарить серёжки в знак дружбы, — всхлипываю. — Я же вернула ему.
— Он приходил домой и орал, что ты должна быть с ним. Мы сцепились, разбили все твои бокалы, барную стойку… Он хочет ребёнка признать. Но ты со мной. Ты же знаешь! — он ещё крепче обнимает меня. — Приревновал я, Илона. Ну хочешь я перестану пить, Нормально же у нас все?!
— Я не могу сейчас ничего сказать, — обнимаю себя дрожащими руками.
Влад плачет, сильней обхватывая меня, нога ноет от боли, но мне хочется верить его словам. Но всё равно сомнения прокрадываются в мою голову. «Если ударит один раз — будет бить всегда» — так говорила моя мама. А, если брать во внимание, что он меня ударил беременной — тем более.
— Хочешь сладенького? Только перестань обижаться, я не хотел. — он вытирает глаза и поднимается с колен. — Пойдем домой. Скоро наш дитеныш родится, вообще крышу снесет. Я сейчас, — он встает перегнувшись пополам хватает за живот и его выворачивает прямо на прилавок и линолеум. — Илон. — стонет он, — Мне на улицу надо. Убери тут. Будь хорошей девочкой.
Глава 26
Наше время
— Почему вы не ушли от него после этого случая? — психолог обхватывает поручни своего кресла, слегка раскачивая его.
— Куда? К маме на шею? А дальше что? Без професии туалеты мыть? Или в продуктовом торговать? Вы смотрели статистику разведенок, которые бросают своих новорожденных в мусорку, убивают в туалетах, а после этого вешаются? Их много. Даже слишком. А как отдают в детские дома, не справляясь с материнством? — уголок моего рта тянется вверх, — Я как и все женщины ощущала себя слабой, хочется же верить, что это буря в стакане, пройдет как только осадок осядет. И страшно ребенка одной воспитывать. Эти встречи с отцом, слезы, малышу ведь все равны. Первый ребенок в двадцать, как бомба замедленного действия. Муж — он же опора, когда ты не знаешь, как себя вести, этот человек утешит, пожалеет. Ощущение защищенности. Не было у меня нормального примера, каким должен быть мужчина. Я и уцепилась за одного, все оправдания придумывала.
— Вы думает, Влад в состоянии был утешить? — поправляет очки.
Задумавшись смотрю на пустую стену, хотелось
— Откуда такая тяжесть вины? Ведь не вы поднимали руку на него. А он.
— Домашнее насилие касается добрую половину семей. Чем я отличалась. От меня требовалось не попадаться ему под руку, и что я?
— Не надо отвечать за каждую женщину. Выбор всегда есть! И вас всегда ждут, Илона. Каждого ребенка ждут его родители. То что вы не делились со своей мамой проблемами с одной стороны хорошо, а вот с другой, очень плохо.
— Мне потребовалось около полугода чтобы понять это.
— И что стало последней каплей? Расскажите.
Несколько месяцев спустя…
Не спеша возвращаюсь домой из женской консультации. Будущие мамочки, сидящие в очереди к гинекологу, с интересом поглядывали на меня, там я была самая молодая и, пожалуй, самая измученная. Врач строго-настрого запретила мне работать. И желательно уже начать подготовку к прекрасному времени. Насколько оно может быть прекрасным, если я даже люльку не купила. Влад постоянно чем-то занят. Получается, что ни один из нас не готовится стать родителем.
Чем ближе день рождения ребенка тем агрессивней становится Влад. Он может швырнуть меня что-то, наорать, замахнуться, потом умоляет его простить и задаривает подарками. Ему нужен секс, а у меня тонус и все сводится к ужасным ссорам, из-за которых он уходит почти на всю ночь и возвращается под утро. Он больше не пьет, но постоянно орет. Парадокс, теперь мне вообще нельзя реагировать, закрыть свой «поганый рот» и делать как он сказал. Только молчать я устала, и поэтому получаю сполна. Я каждый раз говорю себе, что еще раз и уйду, но его перемены настроения то, как он извиняется. Хочется верить, что все будет хорошо, именно так как он обещает. Но все повторяется, я как белка или хомяк, бегущий по кругу. Мне бы денег накопить на первое время, на памперсы, смесь, одежду ребенку. Подстраховаться, поэтому я работаю и пока он спит откладываю деньги на рождение малышки. Пусть меня осуждают, говорят сама дура. Но по крайней мере я не уйду от него с дырой в кармане, Влад не тот человек, который будет помогать. Нет! Я уже давно поняла, он размажет меня по стенке, при первой же возможности задушит. О чувствах с моей стороны нет и речи. А на его больную любовь мне плевать. Это финальный забег, в котором всего один победитель.
Раздумывая над этим, вхожу в квартиру и останавливаюсь в дверях. Дома полным ходом идёт вечеринка. Пьяные парни и девушки. Что-то новенькое, до этого мы еще не доходили. Некоторые из них танцуют в зале. Пока что это всё, что я вижу. Скидываю балетки и прохожу в комнату. Надеюсь, там никого нет, но как бы не так, на нашей кровати вальяжно развалилась девица и разговаривает по телефону.
— Ну, когда ты уже придёшь? — томным голосом тянет она. — Я уже устала ждать. Я лежу на кровати, где ты меня и оставил. Народ тусит. Мне скучно, — поджимает губы и приоткрывает глаза. — Ты кто такая? — спрашивает меня она.
— Ну, видимо, я здесь живу, — спокойно прохожу мимо неё, роюсь в шкафу в поисках чего-то удобного.
— Не можешь ты здесь жить, это Влада квартира, — это лохматое недоразумение садится на моей кровати.
— Нет, дорогая, эта наша с ним квартира. И, если вы сейчас все отсюда не свалите, я вызову милицию. Заодно срач за собой уберите, — перекидываю через руку вещи и с высоко поднятой головой прохожу мимо неё, направляясь в ванную.
— Влад, тут какая-то овца нас выгоняет… — замолкает, слушая. — Я… Нет… Я… Да, я не сказала, что с тобой, — всё тише отвечает она.