С Новым годом! С новым гадом!

Кускова Алина

Она управилась вовремя, в замке послышался скрежет ключа. Раздался голос сына и зажегся свет. Небольшую щель, специально оставленную Серафимой Павловной для ведения скрытого наблюдения, сразу же заслонила пушистая шубка, от которой исходил одурманивающий запах парфюма. Серафима Павловна едва сдержалась, чтобы не чихнуть.

– Ты обещал все объяснить! – кричала «прыгалка» и нервно барабанила модельным сапогом. Возможно, она не нервно барабанила, а замерзшая нога сама непроизвольно стучала об пол, но Серафиме Павловне это одинаково

не понравилось, и она нахмурилась. – А вместо этого бросил меня и уехал! – Верочка, а это была именно она, всхлипнула. – Ты поехал за ней?!

– Нет, – отрезал сын, недовольно глядя на «прыгалку», – я тысячу раз тебе говорил, что между нами ничего не было и нет. Мне надоело повторять одно и то же, Верочка. Если ты не веришь мне, то ничего хорошего у нас с тобой не получится. Понимаешь, милая, союз строится на доверительных отношениях, а ты все мои действия подвергаешь сомнению.

– Нет, а хороши же эти действия! – взвилась Верочка, а Серафима Павловна за дверью усмехнулась. В последнем предложении сын слово в слово повторил ее слова. – Она приезжает и начинает склонять тебя к сексу! Шарфик она, видите ли, привезла. Видели, знаем мы эти шарфики!

Серафима Павловна тут же вспомнила про свой шарфик, и злобная гримаса исказила ее довольное лицо. Сын виделся с этой залетной фурией?! Она сама приехала к нему?! Во время ее молодости порядочные девушки так не поступали! Она задумалась. Это пушистое создание, по всей вероятности, и есть та Верочка, на которой собирался жениться ее сын. Значит, та, другая, совсем не Верочка, а не приведи господь. Возможен ли союз между Серафимой Павловной и этим созданием? Уж лучше эта, чем та, другая! Серафима Павловна приоткрыла щель и попыталась получше разглядеть бушующую девицу сына. Со спины она не представляла особого интереса, и Серафима Павловна решила показаться из своего убежища.

– Поцелуй меня! – неожиданно заявила та и притянула озадаченного Кудрина к себе.

Серафима Павловна юркнула обратно и прикрыла дверь. А если они зайдут в спальню?!

– После всего случившегося, – заметил Максим, – это несколько неожиданно…

– Значит ли это, – капризно надула губки Верочка, – что ты отказываешься меня целовать?!

«Отказывается! Отказывается!» – молча прокричала Серафима Павловна и прикрыла свой рот ладонью. Верочка тем временем надвигалась на ее сына, как неизбежность.

– Ничего это не значит, – прошептал тот и обнял девушку за талию.

– С Новым годом! С новым счастьем! – не выдержала Кудрина и ворвалась в комнату.

– Мама?! – вскричал изумленный сын. – Что ты делаешь в спальне?!

– Отдыхаю, – на ходу сочинила Серафима Павловна, пробираясь к нему и отстраняя в сторону рыжеволосую девицу. – А что, матери нельзя прийти к собственному сыну и прилечь на постель, ожидая его возвращения?

– Можно, – согласился с ней Кудрин, – и отдохнуть, и прилечь. Ты так неожиданно появилась…

– Неожиданно появляются только

дети, – Серафима Павловна многозначительно поглядела на Верочку, после чего та нахмурилась. – И некоторые думают, что ими можно привязать мужчину навсегда! Опираясь на свой опыт, могу опровергнуть это предположение. Отец Максима бросил его и меня!

– Мама, к чему ты говоришь все это? – продолжал недоумевать сын.

– Все к тому же, – Серафима Павловна оценивающе уставилась на живот Верочки, – ух уж эти некоторые!

– Да, кстати, – спохватился Максим, – мама, помнишь, это Верочка.

– А вы точно Верочка или нет? – презрительно прищурилась Серафима Павловна, глядя на обескураженную ее эффектным появлением девицу. – А то с одной, помнится, я уже знакомилась.

– Точно, – подтвердил сын, – это точно Верочка Журавлева.

– Да, – тряхнула рыжими локонами та, – это я. А кто та, другая?

– Да так, – Кудрин постарался увести разговор в сторону, – пустяки…

– Хороши себе пустяки, – пробормотала мать, – в полуголом виде!

– Так ты все еще продолжаешь?! – возмутилась Верочка.

– Так он и не бросал, – заметила Серафима Павловна, усаживаясь за стол. – Присаживайтесь, милочка, рядом, поговорим о жизни и любви. – Она произнесла эти слова тоном, в котором слышался совершенно иной подтекст: «Кто бы ты, милочка, ни была на самом деле, мне все равно. Ты покусилась на моего Максика, и за одно это я тебя не люблю!»

– Хорошо, – заявила обиженная Верочка, – я сяду.

Серафима Павловна не стала первой начинать разговор. К чему? Она решила тянуть паузу и наслаждаться замешательством молодых. А те переглядывались и показывали, что она – нежелательный свидетель их несостоявшегося поцелуя, – возможно, все-таки отчалит к себе домой. Когда-нибудь. Может быть. Верочка округляла глаза, вздыхала и глядела в потолок. Максим чувствовал себя пойманным в ловушку и старался выбраться из нее с наименьшими для всех потерями. Впрочем, он вполне осознавал, что мать подобным образом мстит ему за отказ знакомиться с дочкой своей приятельницы. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Серафима Павловна, интеллигентная дама в третьем поколении, не позволит себе оскорбительных выпадов против его Верочки.

Максим поймал себя на слове «его». Получалось, что Верочка снова к нему вернулась. Она даже хотела, чтобы он ее поцеловал. И, возможно, он бы ее поцеловал. Или нет? Странное ощущение двойственности положения и чувств. Сегодня они так отвратительно расстались. Олимпиада выскочила… Нет, Олимпиада тут ни при чем! Ему следует думать о Верочке. С ней он тоже сегодня отвратительно расстался. И вот она сама пришла к нему!

Его мысли прервал голос матери:

– Сынок, ступай на кухню и перекуси. Еда в микроволновке. А мы с Верочкой посудачим о том о сем, – она плотоядно улыбнулась, и Верочка икнула. – Максим целыми днями ходит голодный. Иди, сынок.