С Новым годом, с новым счастьем!
Шрифт:
Разве не об этом она всегда мечтала? – подумала Кэтрин. Как же она ненавидела долгие зимние месяцы в юности! Целыми днями приходилось торчать дома, стараясь угодить раздраженной матери, стараясь не маячить у нее перед глазами, хотя надежды остаться незамеченной все равно не было. Но уже много лет она могла делать все, что ее душе угодно, и много лет она наслаждалась роскошью своего уединения, а вот теперь чувство радости куда-то исчезло.
Она остро осознавала дурацкое ощущение, недовольства, неожиданное желание испытать в эту неделю нечто большее, чем просто тишину и покой.
Но
Она приготовила себе стакан очень сладкого чая, устроилась с ногами на диване и принялась делать краткие пометки для работы после каникул.
Месяц перед Рождеством всегда был в школе хлопотным временем. Прежде всего начиналась подготовка к рождественскому спектаклю – любительскому представлению, в котором с восторгом участвовали все дети и которое сама она обожала. У нее было намечено две экскурсии, одна из них – в местное пожарное депо. Дети наверняка примут ее на ура, им будет казаться, что они не больше не меньше как встретились с самим Пожарным Сэмом.
Она заставила себя приняться за составление плана для рождественского спектакля, хотя всегда занималась этой работой вместе с еще двумя учителями.
Но мысли у нее разбегались. Они вели себя так с тех самых пор, как Доминик Дюваль во второй раз объявился в ее жизни, и, сколько она ни пыталась, ей не удавалось удержать их на привязи.
Она откинулась на спину и уставилась в потолок и опять, уже, наверное, в сотый раз, вспомнила свою последнюю, двухнедельной давности, встречу с ним. Она ворвалась к нему, полная решимости поставить кое-что на свои места, полная решимости объяснить, что ничего к нему не испытывает, что у него нет причин опасаться каких-нибудь глупых – выходок с ее стороны. Однако сейчас, обдумав все спокойно, никак не могла вспомнить, добилась она своей цели или нет.
Ей вспоминались лишь бешеный стук сердца и вихрь эмоций всякий раз, когда он смотрел на нее, вспоминалось ощущение его пальцев, когда он стянул резинку с ее волос.
Чуть слышно вздохнув, она закрыла глаза и снова постаралась понять, что же все-таки это значит, но тут раздался громкий стук в дверь.
Это был Дэвид. Она не виделась с ним довольно давно, правда, он изредка звонил, но разговоры были всегда краткими и им явно недоставало дружеского тепла, присущего их прежним беседам.
– Как я рад, что ты дома, – сказал он. – Я боялся, что ты ушла.
– А где же мне еще быть? – Она рассмеялась и вернулась в прихожую, а он осторожно прикрыл за собой входную дверь. – Я только что заварила чай, – бросила она ему через плечо. – Налить чашечку? Или твой сумасшедший класс приучил тебя к более крепким напиткам?
– Пока еще нет. – Он ухмыльнулся. – Я, поприжал этих тиранов, от которых едва не запил, Да и вообще… – он прошел вслед за ней на кухню и присел у стола, – должен признать, что последнее время они здорово изменились. Представь, они меня, кажется, даже стали слушать.
– Какой ужас! – отозвалась Кэтрин, смеясь над его удивленным тоном. – Как ты только с этим справишься!
Она налила чаю, достала из шкафчика пачку печенья и была приятно удивлена, что там осталось
– Ну, давай, – обратилась она к нему, – рассказывай, почему тебя так давно не видно и почему у тебя по телефону такой голос, вроде ты торопишься? Я что, теперь в немилости?
Он опустил печенье в чай, с наслаждением положил его в рот и, прожевав, заявил с несвойственной ему прямотой, что часто встречался с Джек.
– Вот как? – удивленно приподняла брови Кэтрин.
– Она такая упорная, – разулыбался он. – Прямо как собака с любимой костью.
– И как тебе нравится роль кости?
– Если честно, очень нравится.
– Собаки кусаются, Дэвид, – задумчиво произнесла она. – Мне не хотелось бы, чтобы тебя обидели. – Она подняла на него глаза. – То есть она, конечно, хорошая девушка, но пришла из мира, который сильно отличается от твоего. И моего, если уж на то пошло. – Она увидела, как при этих словах складка пролегла между его бровей, и поспешила закончить: – Пойми, я вовсе не хочу тебя пугать. Но мы друзья, а друзья на то и нужны, чтобы говорить нам правду. Мне не хотелось бы думать, что Жаклин Дюваль использует тебя как новую игрушку.
Сейчас она думала не о Жаклин Дюваль. Она думала о Доминике. Но разве они не из одного теста вылеплены? Оба в высшей степени самонадеянные, красивые, оба всю жизнь купались в роскоши. Таким людям свойственно использовать других ради собственного удовольствия.
– Я понимаю, о чем ты.
– Но не согласен.
– Я люблю ее. – Он смотрел Кэтрин прямо в глаза, и на лице у него была написана такая решимость, какой она еще никогда не видела. – Я прекрасно понимаю, что мы не пара, как ты говоришь, но не могу все порвать только из-за этого. Разум подсказывает мне поступить именно так, но сердце говорит совсем другое. Ты понимаешь?
– Нет. Да. Наверное. То есть я бы послушалась разума, но понимаю тебя.
– А почему ты бы послушалась разума? – с любопытством спросил он. – Почему безопасность настолько притягательнее, чем неизвестность?
Да потому, подумала она, что неизвестность способна доставить много боли, потому что сердце потом полностью никогда не излечивается, потому что куда лучше оставаться одним целым, чем расколоться на тысячи кусочков без малейшей надежды собрать их воедино.
– А она как к этому относится? – только и спросила Кэтрин и увидела, как загорелись его глаза, когда он начал рассказывать о Джек.
Она ощутила непривычный толчок, как будто что-то острое повернулось в душе. В это мгновение она сама себе показалась нищим, заглядывающим с улицы в комнату, где столы ломятся от яств, а люди едят вволю, и ей пришлось в душе одернуть себя за смехотворные мысли.
– Все дело в том, – сказал Дэвид с серьезным видом, – что нам нужна твоя помощь.
– Моя помощь?
– Мы хотим уехать на каникулы, и было бы желательно, чтобы ее брат ничего не узнал.
– Почему? – искренне удивилась Кэтрин. – Вы оба совершеннолетние. Не думаю, чтобы он помчался за вами с пистолетом только потому, что вы собрались провести отпуск вместе.