С Новым годом, с новым счастьем!

Уильямс Кэтти

Доминик остановился, заинтересованно посмотрел на эту картину, а потом перевел взгляд на Кэтрин.

– Что заставило тебя бросить рекламный бизнес? – спросил он, засунув руки в карманы и идя дальше. Похоже, он не сомневался, что она побежит следом, но и не особенно волновался, так это или нет.

Его вопрос сначала поставил ее в тупик, и лишь через несколько мгновений она вспомнила, что работа в рекламе была частью мифа, созданного ею на несколько коротких головокружительных месяцев другой жизни.

– Мне нравится

работа учителя, – смущенно сказала она. – А что делал ты все эти шесть лет?

Они прошли в вестибюль, где еще несколько девочек уселись по-турецки прямо на полу, ожидая, когда за ними придут. Стена за ними представляла собой одну огромную доску объявлений – со множеством сообщений о школьных мероприятиях и даже выставкой лучших детских рисунков.

Джудит Эванс, одна из коллег Кэтрин, сидела у входной двери, стараясь одним глазком присматривать за девочками и одновременно проверять тетради. Она посмотрела на Кэтрин, потом с интересом перевела взгляд на Доминика.

– Работал, – спокойно отозвался он, открывая дверь.

Кэтрин, поколебавшись, шагнула вслед за ним через порог. Дверь за ними захлопнулась.

– Клэр говорит, что редко тебя видит, – начала она, и он развернулся к ней, устремив на нее полный отвращения взгляд.

– Мне казалось, что с этим покончено, – жестко произнес он.

Кэтрин упрямо вздернула подбородок.

– Да, вы с этим покончили, мистер Дюваль. Вы четко определили, что в жизни Клэр важно, а что – нет. Но это не значит, что я с вами согласилась.

Он обвел ее неспешным взором – сверху вниз, затем снизу вверх – и наконец сказал:

– Там, где дело касается счастья ребенка, последнее слово за тобой, верно? Скажи-ка мне, у тебя самой есть дети?

– Нет, – призналась она тихо, опуская глаза. – Но при чем здесь это? У меня огромный опыт общения с детьми.

– Детей нет, – протянул он с такой иронией, что Кэтрин вспыхнула от злости. – Мужа нет. Что же случилось с обманутым возлюбленным?

Этот вопрос врасплох ее не застал. Она не забыла небылицу о любовнике, которую придумала для Доминика, когда он потребовал назвать причину разрыва.

– Не твое дело, – буркнула она и отвернулась, устремив взгляд вдаль, на игровые площадки, где несколько девочек играли в хоккей.

Раньше ей это не приходило в голову, но сейчас она подумала: как странно, что я окружила себя детьми – детьми, олицетворяющими надежды, мечты, полнокровную, насыщенную жизнь – все, чего у меня нет и не будет.

Узнает ли Доминик Дюваль, насколько успешно он разрушил ее жизнь? Она никогда не простит его за это, хоть и понимает прекрасно, что вина лежит только на ней, поскольку ей – прежде всего! – не следовало с ним встречаться. Во всяком случае, не так, как это сделала она, руководствуясь мотивами, которые в то время казались такими правильными, а в конце привели к краху.

– Неужто великое примирение так и не состоялось? –

с сарказмом поинтересовался он, разозлив ее еще больше. – Бедняжка Кэтрин Льюис. Или, может, ты из тех вечно надеющихся женщин, что шагают по дороге жизни, полные оптимизма, и считают, что в конце концов непременно встретят своего суженого, – главное, не сдаваться? – Он рассмеялся грудным, жестоким, презрительным смехом. – Он что, все тянет с выполнением тех обещаний, которые давал, чтобы заставить тебя вернуться? – Улыбка на его губах была холодна как лед.

– Это не имеет значения, – ответила Кэтрин, стараясь, чтобы ответ прозвучал беспечно, но добившись лишь впечатления глухой обороны.

– Но я ведь только пытаюсь разобраться, что к чему. Вполне нормальное человеческое любопытство. Ты меня спросила, чем я занимался эти шесть лет. Что ж, теперь я размышляю о том, чем занималась ты.

– Мне нужно вернуться в школу, – сказала она, отворачиваясь, но его пальцы тут же вцепились ей в руку.

– Зачем? – поинтересовался он, подняв брови. – Парты мыть?

– Ты, может, считаешь мою работу нудной, – огрызнулась Кэтрин, – но она так же важна, как и твоя. Польза от человека в жизни определяется не тем, сколько денег он зарабатывает. И, будь так добр, отпусти мою руку.

– О, Боже, – с довольным видом произнес он. – Надеюсь, мои вопросы тебя не расстроили.

– Вовсе не на это вы надеетесь, мистер Дюваль. И ваши вопросы меня совершенно не расстроили. Они меня разозлили.

Кэтрин очень хотелось, чтобы так оно и было, но на самом деле неожиданное появление в ее жизни единственного мужчины, чей образ она столько лет пыталась стереть из памяти, полностью выбило ее из колеи.

– А ты что, всегда от злости дрожишь? – вежливо поинтересовался он.

– Нет, – холодно процедила она, – не всегда. Наверное, все дело в том, что меньше всего на свете мне хотелось бы встретиться с тобой. Никому не нравится, когда ему напоминают о прошлых ошибках, верно?

Его губы сжались, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попятиться от него. Она и забыла, какая угроза может от него исходить! Зелень его глаз в такие минуты приобретала устрашающие, ледяные оттенки морских пучин, и едва сдерживаемая, рвущаяся наружу сила напоминала ей, что этого человека злить опасно.

– Особенно если на этих ошибках ничему не научишься, – парировал он со зловещим спокойствием. – Скажи, твой возлюбленный пообещал тебе золотые горы при условии, что ты похоронишь себя в глуши и станешь учительницей? Объясни мне, что может заставить женщину отказаться от жизни, полной удовольствий, в обмен на скуку и покой?

Она, конечно, всегда подозревала, что ее настоящий мир вызовет в нем одно лишь презрение, но сейчас, когда он высказал это вслух, она буквально оцепенела.

– Он хоть этого стоит? Ты должна меня с ним познакомить.