С новым счастьем

Поветкин Сергей

– Слова не мальчика, но мужа.

– Да! После этих слов я зауважала Виталия ещё сильнее. Но на встрече с вами мне показалось, что он и мама были прежде знакомы, причём очень близко. Мама подсказала. Помнишь её наезд на меня?

– По сути она права.

– Я и не спорю, но её тирада имела конкретных адресатов: меня и Виталия. А на следующий день – ты отъехал в командировку – мама и Виталий встретились в кафешке возле прокуратуры.

– Знаю такую. Неофициальное название – «Очная ставка».

– Я слышала – «Приют следака». Впрочем, неважно.

Как и то, откуда у меня эта информация. Но я знаю точно: они встретились, поговорили на повышенных тонах и разошлись. Я решила объясниться с мамой и Виталием по отдельности. Дома я увидела эту записку и следы поспешного побега. Поехала к Виталию. Он подтвердил и факт встречи, и факт разговора в резкой тональности, и даже то, что эту резкость наводила мама. Одно он скрыл – я в этом уверена: тему разговора. Но он признался в том, что он мой отец, – Анастасия сильнее прижалась к помрачневшему Григорию. – Пап, ещё и сколько угодно раз повторю: ты мой настоящий отец. Но давай не отвлекаться от записки. Как ты думаешь, беременность от другого мужчины может быть этим нераскаянным тяжёлым грехом?

– Теоретически да. А практически – нет. Я знал об этом. А ты только что убедила меня в том, что для тебя это не имеет никакого значения. Тут что-то другое…

– Да, но как это узнать? Надавить на Виталия? Даже не представляю, чем.

– Давай пока обойдёмся без него. Больше того, что уже сказал, он всё равно не скажет. Предлагаю начать поиски со школы.

Анастасия согласилась с отцом.

Однако визит на работу матери ничего не дал. По словам директора, она взяла отпуск на две недели.

– А можно подробнее: чего она просила? Как выглядела при этом? Может, вы заметили в облике или поведении мамы что-то непривычное?..

– Да, Анастасия Григорьевна. Готовность к решительным действиям. Я даже подумала, что лучше дать ей отпуск сейчас, в середине учебного года, и ломать голову над заменами, чем она сама возьмёт отпуск и принесёт – кто знает? – проблемы намного серьёзнее, чем поиски замены.

Расспросы коллег матери тоже оказались безуспешными. Но они рассказали Анастасии то, что заставило её задуматься. Отношения матери с ними с её приходом в эту школу сохранялись на «дальних подступах».

Девушка поймала себя на мысли, что никогда прежде не интересовалась, как обстоят у матери дела на работе. Теперь она точно знала, чем это объясняется. «Значит, упоминаемый в записке грех настолько тяжёл, что определяет и поведение, и судьбу. Быть может, мама ни с кем из коллег не сближалась, чтобы невзначай не проговориться о нём».

Анастасия зашла к отцу, чтобы поделиться с ним неутешительными итогами визита в школу. Григорий, заваленный делами, попросил своего шофёра отвезти дочь домой.

Вечером на постоянно действующем семейном совете решался вопрос о дальнейших действиях. Поскольку посещение школы не прояснило ситуацию, Анастасия поинтересовалась общими знакомыми семьи. Таких оказалось мало, и все они ориентированы на отца: его друзья, коллеги и

их домочадцы. Григорий вдруг вспомнил, что по-настоящему близким человеком для Тамары была его мать. Но когда её не стало, Тамара замкнулась и погасла.

– Ты не представляешь, Настюш, как я завидовал моей маме! Не у каждой свекрови отношения с невесткой складываются как у матери с дочерью. Втайне я надеялся на такие же родственные отношения с твоим будущим мужем. Но обрести старшего брата вместо сына не входило в мои планы, – не удержался он.

Варианты обращения в полицию и оставление поисков на две недели единодушно отверглись. Мозговой штурм был завершён. Сухо пожелав друг другу спокойной ночи, отец и дочь разошлись по комнатам.

Утром, так же крайне сдержанно пообщавшись, они поехали на работу и уединились в своих кабинетах: Григорий в директорском, Анастасия – в юридическом отделе.

Не предупредив отца, Настя в обеденный перерыв снова поехала в школу. Ей не давала покоя пришедшая ночью мысль о том, что в прошлый раз она не всех опросила. Оставались ещё технический персонал и подсобные службы: завхоз, медсестра, библиотекарь, уборщица. Возможно, им что-то известно?

Но и здесь девушку ждала неудача. Никто из намеченных «свидетелей» ничего определённого не сказал.

Вынимая из ящика почту, Анастасия обнаружила неподписанный конверт, из которого она извлекла очередную записку от матери. В записке упоминался визит дочери в школу, разговоры с директором и коллегами. И следовала угроза в случае повторного визита или продолжения поисков любым другим путём «закрыть эту тему раз и навсегда».

До прихода отца с работы Анастасия ломала голову над полученным предупреждением. Она решила перенести разговор на «после ужина».

Как и в первый раз, в день приезда отца из командировки, Анастасия на вопрос отца: «как дела?» – молча протянула ему конверт и вынутый из него листок.

– Вынужден признаться, – произнёс Григорий, прочитав записку, – что начать поиски со школы следует признать ошибкой.

– Не думаю! – возразила Анастасия. – Во-первых, надо же с чего-то начинать. И школа – самое то. Во-вторых, пап, не забывай, что отрицательный результат – тоже результат. Что дала нам неудача в школе? У мамы на работе есть осведомитель, доверенное лицо. Далее: конверт и записка. Конверт не подписан, следовательно, его просто подбросили в почтовый ящик. Кто?.. Да то же доверенное лицо. В записке говорится лишь о вчерашнем визите…

– Ты хочешь сказать, что ты и сегодня ходила в школу?

– Да, я подумала, что в первый раз не всех опросила. Итак, вырисовывается следующая картина. Вчера некто увидел меня в школе и передал маме. Сегодня мы получили её ответ на мой визит. Таким образом, завтра следует ожидать маминого посланника.

– Ага, и устроить засаду. А как тебе пассаж о «закрытии темы раз и навсегда»? Какие будут версии?

– Не знаю, папа… – стушевалась Анастасия.

– Не знаешь или боишься произнести?