С огнем не шутят
Шрифт:
Ева рассмеялась.
Вообще-то Себастьян ни разу в жизни без уважительных причин не являлся на фирму позднее установленного для всех времени, хоть и мог себе это позволить. Зачем он сказал сейчас Еве эту чушь, он и сам не понимал. Просто на него вдруг нашла охота подурачиться.
У нее был такой естественный и заразительный смех, что Себастьян не только не пожалел о том, что сболтнул глупость, а загорелся вдруг желанием добавить что-нибудь в том же духе.
Однако такой возможности ему не выдалось. В это самое мгновение в автобус через переднюю дверь вошел гид и, окинув всех собравшихся
Двери закрылись. Ева прижала к груди ладони и на мгновение втянула голову в плечи, а Себастьян осмотрелся по сторонам. Все места в автобусе действительно были уже заняты, а он даже не заметил, как это произошло. Его взгляд встретился вдруг со взглядом Родди, который сидел по другую сторону от прохода.
Рядом с ним горой возвышалась дама с осветленными добела волосами, В глазах Родди, смотрящего прямо на Себастьяна, светилось теперь не дружелюбие, а вражда…
Невиданной красоты ландшафты Самбуру, картины природы в первозданном виде не обманули ожиданий Себастьяна. Более того, оказались еще романтичнее и прекраснее, чем он воображал. По возвращении в Эдинбург, когда его просили рассказать, что такое сафари, ему было сложно подобрать слова, чтобы передать мозаику красочных впечатлений, оставленных у него в душе загадочной страной.
Первый вечер сафари запомнился ему счастливой встряской, буквально перевернувшей его представление о вселенной. Пугающее и захватывающее, повышающее уровень адреналина в крови и наполняющее живительной энергией, потрясающее воображение и возбуждающее африканское сафари навеки завладело сердцем Себастьяна.
Но если бы рядом не сидела Ева, которая реагировала на каждое появляющееся в поле ее зрения животное, на каждый возникающий на небе облачный узор точно так же, как он, — вернее, даже гораздо чутче и искреннее, — тогда, наверное, ощущение его счастья было бы не совсем полным.
— Ты только посмотри, Себастьян! Слон!
Настоящий ушастый слон! Какая добрая у него мордочка! Господи! — то и дело восклицала она, в своем взбудораженном состоянии без разрешения перейдя с Себастьяном на «ты». Что, кстати, по непонятным причинам очень ему понравилось. — Жираф! Длиннющий жираф! Как внимательно на нас смотрит! А там — мамочки! — там же крокодил…
В какой-то момент, очевидно забывшись, Ева, тяжело дыша от волнения, схватила его за руку. В общем-то, не было в этом ее жесте ничего особенного, но Себастьяну показалось, будто из окружающего пространства выкачали весь кислород. Он мгновенно возбудился, как мальчишка-подросток, и с испугом взглянул на собственные шорты, к счастью довольно свободные и скрывшие от глаз посторонних все, что невольно происходило с ним.
Когда автобус остановился у отеля, представляющего собой множество небольших бунгало, которые прекрасно вписывались в природу, и ресторана, Ева, сияя улыбкой, повернулась к Себастьяну и выразительно посмотрела на него, очевидно собравшись что-то сказать.
Неожиданно между ее черных, красиво выгнутых бровей пролегла складочка, а улыбка медленно сползла с губ. Она вся сжалась, как будто вспомнила о каком-то своем постыдном проступке, и опять отвернулась.
— Мы приехали, — сказал Себастьян, почувствовав, что обязан
Ева кивнула, расправила плечи и с присущей каждому ее движению грациозностью поднялась с места.
В ресторане они сели за один столик по молчаливому обоюдному согласию. Вернее, это произошло само собой, как будто по-другому уже и не могло быть.
За едой они не разговаривали. Себастьян — потому что был переполнен впечатлениями и не понимал, что творится с Евой. Ева — скорее всего потому что продолжала размышлять о том, что пришло ей на ум по приезду сюда.
Она первой нарушила молчание. В тот момент, когда подали десерт.
— Наверное, вы сердитесь на меня…
Себастьян, слух которого резануло ее «вы», вскинул голову и изумленно воскликнул:
— Сержусь?! О чем это вы?
— По-моему, я несколько раз сказала вам «ты», хотя мы ни о чем подобном не договаривались…
Себастьян нервно усмехнулся.
— Какие глупости вы говорите, честное слово! Признаюсь, мне приятно было слышать от вас «ты». Скажу больше: я считаю, что нам следовало бы обращаться так друг к другу еще с обеда. Мы с вами почти однокашники, а между товарищами по учебе церемонии вообще излишни…
Он многое бы еще добавил, потому что искренне желал успокоить свою прекрасную сотрапезницу, но, вспомнив о студенческих годах и о том, как воспринимал Еву еще сегодня утром, а также о всяких там колдовских штучках, замолчал.
Ева посмотрела на него с сомнением и, как ему показалось, с некоторым смущением.
— Вы правда так считаете?
Себастьян пожал плечами.
— Правда, — подтвердил он, хотя и с меньшим энтузиазмом.
Еще некоторое время Ева испытующе всматривалась в его глаза, а ее лицо при этом делалось то печальным, то взволнованным, то спокойно-загадочным. Потом, съев очередную ложку фруктового ассорти, она озорно улыбнулась и произнесла:
— Тогда давай так и сделаем: с этого момента будем обращаться друг к другу на «ты».
— Решено. — Себастьян развел руками.
— Как тебе сафари? Не обмануло ожиданий? — сразу заметно повеселев, спросила Ева.
— Шутишь! — воскликнул Себастьян, удивляясь, что так запросто перешел с женщиной, на которую несколько лет назад смотрел как на жестокую и недоступную королеву, на столь короткую ногу. — Ничуть не обмануло! Признаюсь, я ожидал меньшего.
— Я тоже! — горячо подхватила Ева. — Читать о сафари в журналах и книжках и непосредственно принимать в нем участие — это две совершенно разные вещи. Настолько ярких и непривычных эмоций я не испытывала, наверное, ни разу в жизни!
Если несколько часов назад на подобное ее заявление Себастьян мысленно отреагировал бы какой-нибудь язвительной колкостью, то сейчас даже не вспомнил об иронии.
— Полностью с тобой согласен, — ответил он. — Я, кстати, даже побаивался, что ничего нового на сафари не увижу. Слонов, гиен и крокодилов можно в любой момент посмотреть и в Британии. Отправляйся себе в зоопарк и любуйся ими сколько хочешь. Сценарий, по которому сафари проходит, я давно изучил по книжкам, и иногда мне казалось, что все эмоции, которые должен испытать приезжающий в Африку человек, я давно пережил в мечтах.