С отцами вместе
Шрифт:
В избах зажигались огни. Мать послала Костю за водой. В огороде у колодца он встретил Веру: соседи Горяевы пользовались колодцем Кравченко. Девочка поставила ведра на землю, сняла с плеч коромысло.
— Стя-ко, нес-при шку-ши?
От неожиданности Костя попятился и опрокинул одно ведро. Вода хлынула под ноги Вере.
— Что ты, Верка, болтаешь? Я не понимаю.
Вера подняла опрокинутое ведро.
— Не понимаешь? А я говорю так, как ты всех обучаешь… Беру слово, делю его на два слога, сначала произношу
— Ей-богу, Верка, ни черта не понимаю!
— Божишься, а еще тайный революционер!
— Тише ты! — Костя протянул руку, чтобы зажать девочке рот.
Вера отмахнулась коромыслом, осмотрелась вокруг.
— Здесь никто не услышит!
Посмеиваясь, она рассказала, как ходила за ребятами по следам, видела, как они закапывали знамя, бросала комья земли в окно чураковской бани. Однажды она ходила к Васюркиной матери за мясорубкой и решила посмотреть, в какой тайной квартире прячутся молодые революционеры. Когда раздались чьи-то шаги, спряталась в бане под полок. Вот тут-то она и слышала, как Костя объяснял Эдисону тарабарскую грамоту. Потом оставила на окошке записку. В день «сигаретной истории» видела, как Женька Драверт подложил Косте в сумку две пачки, вытащила их и бросила в печку. Написала и положила в Костин учебник записку, чтобы он остерегался. Вера думала, что Костя увидит записку и будет осторожен, так как в тот день сигареты прятали куда попало.
Костя слушал, и все у него внутри радостно пело.
— Ой, Верка, а мы-то думали!..
— Плохо вы думали!
— Ты просто молодец! И сегодня на панихиде вела себя, как настоящий революционер!
— Революционер! А где обещанные шишки?
— Знаешь, я для тебя на сеновале самые крупные спрятал! — И Костя побежал к сеновалу…
Глава семнадцатая
Вера Горяева
Вечером Ленька и Шурка сидели на старом курятнике под навесом во дворе Лежанкиных. Размахивая руками, Ленька с жаром рассказывал о школьной панихиде.
— Это я все придумал! Вот клянусь, что я. Если директор и Филаретка против тебя пошли, надо же им насолить. Сначала хотел гранату бросить в учительскую. Залез бы на подоконник и оттуда ка-ак…
— А граната у тебя есть? — остановил его Шурка.
— Граната! Ее у семеновцев можно стащить или у япошек. Да не в гранате загвоздка. В учительской от разрыва могла пострадать Лидия Ивановна — вот беда!
— Что же было потом?
— Задумался я как буржуйчиков шугануть. Дай, думаю, сорву уроки закона божия, чтобы небу было жарко. Ну, натравил ребят, началась заваруха. Забегали у меня директор с Филаретом…
Хотя Эдисон и знал, что Ленька привирает, но этот рассказ вернул ему хорошее настроение. Вот почему, когда под навес пришли Костя с Васюркой, а за ними Пронька и Кузя, изобретатель встретил их, как прежде, весело:
— Есть дело, милорды!
Он изложил свой план: выйти по двое на улицы Заречья и сорвать
— Надо бы и Веру взять! — предложил Костя.
Ленька запротестовал.
— Опять ты с этой бабой!
Уж не раз хотелось Косте отучить Индейца говорить так о Вере. И сейчас у него чесались кулаки, но ребята могли что-нибудь подумать, поэтому пришлось действовать только словами:
— Ты, Ленька, самый настоящий граф Трепачевский! Знаешь, Вера какая! Может, лучше тебя и лучше всех нас. Мы как называемся? Тайные революционеры и подпольщики! А скрываться — и то не умели. Вера все видела и все про нас знала. И в бане нас выследила, и записку написала: «Хие-пло вы льщики-подпо»… А ты…
— Заливай больше! — не верил Индеец.
Костя возмутился:
— Да Вера мне сегодня все рассказала!
Пришлось подробно объяснить, какой разговор состоялся у него с Верой.
Шурка спрыгнул с курятника.
— Джентльмены! Мы растяпы! Верка утерла нам нос! Ее надо принять. Жалко, что поздно, а то позвать бы ее.
— Я здесь! — послышался слабый голос то ли в углу навеса, то ли по ту сторону забора.
— Кто это? — оробевший Кузя соскочил с ящика, ударился головой о столб и плюхнулся обратно на свое место рядом с Пронькой.
— Я здесь! — повторилось в темноте. Теперь уже было ясно, что голос звучит под навесом.
— Кто это? — громко спросил Костя.
— Костя, это я, Верка!
— Да где ты? — радостно завопил Костя.
— За поленницей!
— Выходи! — приказал Шурка.
— Я тут застряла… Помогите!
Поленница тянулась вдоль навеса. От стены поленницу отделяло такое узкое пространство, что надо было удивляться, как это Вера втиснулась туда.
Наконец с трудом вытащили ее.
— Леди, как ты сюда попала? — строго спросил Шурка.
— За Индейцем шла, куда он — туда и я. Он к вашему дому, а я через забор в огород и под навес, вы же тут раньше собирались.
— Ты кому-нибудь говорила про нас?
— И не думала!
— А хочешь быть тайным революционером?
— Еще бы!
Шурка спросил, кто за то, чтобы принять Веру? Все были за.
— А ты, Индеец?
— Ладно уж, — отозвался Ленька с курятника.
— У нас не так просто, — пояснил девочке Шурка. — Надо дать клятву. Костя будет говорить, а ты повторяй.
Вера тряхнула косичками.
— Я знаю клятву! Слышала, когда вы знамя закапывали…
Без запинки, как давно заученное стихотворение, она произнесла клятву.
Шурка возобновил допрос:
— Не боишься, что тебя поймают семеновцы или японцы?
— Меня не поймают!
— А если из школы исключат, как меня?
— Все равно не сдамся! Клянусь!
— Пойдешь с нами японские листовки срывать?
— Хоть сейчас! — звонко ответила Вера.
Выходили по двое… Шурка пошел один — ему не было пары…