С первого взгляда
Шрифт:
— Готово, — заявляю я, фиксируя получившуюся косу резинкой на конце. — Принимай работу, малышка.
Аня заводит за спину руку и медленно ощупывает результат моих усилий. Потом перекидывает косу через плечо и принимается пристально ее рассматривать.
— А ты молодец, — говорит одобрительно. — Еще немного практики, и колосок начнет получаться.
— А это еще что?
— Потом расскажу.
— Потом? — заинтригованно вскидываю брови, потому что во влажных Аниных глазах загорается огненная искорка.
— Угу, — загадочно улыбается
Игриво так, соблазнительно…
А я ведь о такой и мечтал. Чтобы всю кровь сворачивала одним лишь взглядом.
— Ань… — хриплю я, загипнотизировано пялясь на ее манящий сахарный рот. — Ты не дразни меня, а… У меня ведь от тебя начисто крышу сносит…
— Это нехорошо, — издевается чертовка. — Мозги не припечет без крыши?
— Да пофиг уже, если честно, — напрочь теряя контроль, тянусь к ее губам.
Ворую кислород. Глубоко вдыхаю цветочный аромат ее кожи. Тону в бездонном омуте ее неотразимого обаяния.
Аня не сопротивляется. Невесомо пробегается пальчиками по моим плечам, и это движение напоминает прикосновение крыльев бабочки…
Млею. Притягиваю ее к себе. Осторожно задеваю своими губами ее губы. Мой вдох — ее выдох. Взгляд глаза в глаза. Тактильный контакт на уровне высоковольтного электричества: вот-вот заискрим ведь…
Это не просто притяжение, не просто привычное желание развлечься с красивой девчонкой… Не стремление к сиюминутному удовольствию, не жажда выиграть очередной тупой спор, не азарт, вызванный возбуждением…
Я влюбился. По-настоящему. Люто. По уши.
По мозгам лупят эндорфины, а в сердце весна… Прямо как в стихах у поэтов, творчеством которых нас постоянно мучала зануда-русичка.
Аня зацепила меня за живое, и теперь я точно понимаю, о чем писали Пушкин, Есенин, Блок. Ощущаю оглушающий восторг, которыми пронизаны строчки их произведений. Чувствую потаенную ноющую боль, которую они вкладывали в слова…
Я влюбился в Аню и отчаянно, прямо до ломоты в костях, боюсь остаться без нее. Ведь вместе с счастьем обладания всегда приходит страх потери.
Я не особо верующий, но в мгновенье, когда наши губы вновь переплетаются в сладком будоражащем поцелуе, в моей голове пульсирует одна-единственная мысль: «Господи, пожалуйста, пусть она всегда будет со мной».
Глава 19. Аня
Июнь сменяется июлем, а тот в свою очередь плавно перетекает в август. Время бежит неумолимо быстро, и раны моей души понемногу затягиваются. С каждым новым днем я чувствую себя чуть счастливее, чем была вчера. Конечно, о полном исцелении говорить пока рано, но прогресс, что называется, налицо.
Я снова смеюсь в голос.
Снова с нетерпением жду наступления утра.
Снова нахожу радость в мелочах.
Оказалось, что даже в детдомовской жизни есть свои прелести. Например, по воскресеньям нам на полдник дают невероятно вкусные булочки
Но главным лучом света в моей жизни, конечно, был и остается Матвей. Дерзкий, чертовски красивый мальчишка, который похитил мое сердце и спрятал его в каком-то неведомом тайнике. И это не просто красочная метафора. Я правда чувствую, что Горелов забрал частичку моей души, и она трепещет у него в кулаке. Живая и счастливая.
Это прозвучит как мистика, но в минувшие месяцы мы с ним сблизились настолько, что стали понимать друг друга без слов. Бывало, сидим на лавочке. В тишине. Ни звука не произносим. А я смотрю ему в глаза, и по взгляду понимаю, о чем он думает. Настроение его считываю, понимаете?
Если брови к переносице сдвинуты, значит, недоволен чем-то. Значит, сейчас с ним лучше не заговаривать. Достаточно просто придвинуться поближе, обвить руками широкие плечи и шутливо проворковать что-то вроде «мур-мур-мур».
Матвей обожает, когда я вот так мурлычу. Говорит, что я похожа на самого очаровательного котенка в мире. А мне приятны его комплименты и похвала. Мне вообще все, что связано с ним, приятно.
А если, допустим, в глазах Горелова мерцает шальной огонек, значит, жди очередной авантюры. Либо на самое высокое дерево на спор залезет, либо на вечернем представлении какой-нибудь юмористический номер покажет, от которого все за животы будут хвататься, либо стащит у поварихи колпак и сподвигнет весь детдом играть в «шляпу».
Он часто выкидывает что-нибудь этакое. Собственно, за это его все и любят. Поэтому им и восхищаются. Чудесным образом Матвей умудряется сочетать в себе мальчишескую дурашливость и серьезную мужественность, развитую не по годам. Он вроде весь такой харизматичный, обаятельный, с улыбочкой до ушей, но стоит обстоятельствам поменяться, как он вмиг становится суровым, острым на язык и даже немного пугающим.
Мот не из тех, кто будет молча терпеть пренебрежительное отношение или закрывать глаза на несправедливость. У него всегда есть свое мнение, и он не боится его озвучивать. Так что люди либо ненавидят его, либо безоговорочно обожают. Третьего не дано.
— Анька, это тебе! — Матвей плюхается рядом с мной на плед, расстеленный на траве, и вручает ароматный букет полевых цветов.
Тут и ромашки, и колокольчики, и золотарник, и вереск. Красиво до невозможности! Аж глаза от буйства красок слезятся!
— Вот это да! — ахаю восхищенно, припадая носом к душистым соцветиям. — Неужели сам собрал?
— А как же, — ложится, пристраивая голову у меня на коленях. — Нравится?
— Еще бы! — восклицаю. — Такое чудо…
Широко улыбаясь, я любуюсь подарком, а Мот внимательно наблюдает за мной снизу. Ему нравится, когда я радуюсь. Он будто подпитывается моими эмоциями, а потом использует полученную энергию для новых свершений.