С первой леди так не поступают
Шрифт:
В ответ Бойс заявил, что ей вообще должно быть стыдно вызывать подобных свидетелей. Фото судьи Голландца в запотевших очках, гневно направившего на них указующий перст, украсило обложку журнала «Тайм».
— Думаю, — сказал зрителям корреспондент телесети, слушавший суфлера — специалиста по чтению с губ, пока судья грозил пальцем Бойсу и Сэнди, обещая оштрафовать обоих, — судье Юмину всё это уже так надоело, что он готов наказать и защиту, и обвинение.
— Мисс Скатт, — продолжал Бойс, — правда ли, что вы звонили в редакцию газеты «Нэшнл перспайер» и пытались продать эту историю
— А что тут такого? Все, кто в ней замешан, сколачивают состояние.
Лонетта была подкупающе откровенна.
— Еще два вопроса, мисс Скатт. Вы сообщили в «Перспайер», что, подавая обед миссис Макманн и ее подруге миссис Хакерсмит, услышали, как миссис Макманн говорит о своем намерении отрезать губернатору пенис?
— Она так и сказала.
— То есть речь шла о том самом губернаторском органе, который вы… в физическое владение которым вы вступили перед тем, как подать обед миссис Макманн и ее подруге?
— Возражаю!
Совещание у барьера.
— Я перефразирую вопрос, мисс Скатт. Вы были знакомы с губернатором орально?
— Я не обязана отвечать. Правда, судья?
Не успел судья Голландец ответить, как Бойс негромко сказал:
— Я больше не задерживаю мисс Скатт, ваша честь. Вопросов больше нет. Мне бы хотелось повторно вызвать миссис Макманн.
Бет заняла место для дачи показаний.
— Миссис Макманн, вы угрожали в присутствии мисс Скатт отрезать губернатору пенис?
— Нет, это не совсем так. Я сказала мисс Хакерсмит, что собираюсь отрезать ему яйца.
Чтобы успокоить публику, судье потребовался молоток.
— Ваша честь, — сказала Бет, — я извиняюсь за непристойное слово. Я могла бы употребить общепринятый анатомический термин, но мне хотелось повторить сказанное мною дословно.
Судья Голландец, чьи очки запотели уже до полной непрозрачности, только хмыкнул. Бойс продолжал:
— Вы уволили мисс Скатт за то, что она подслушала ваш разговор о… воображаемом хирургическом лечении губернатора?
— Нет, — сказала Бет, посмотрев прямо на свою обвинительницу. — Мисс Скатт отлично знает, за что ее уволили.
— Возражаю.
— Снимается, ваша честь. Вопросов больше нет.
В тот вечер общее настроение на Бойсовом командном пункте было немного получше. До тех пор, пока Бет не шепнула Бойсу:
— Знаешь, что может рассказать Деймон? Как-то раз я кое о чем заговорила с Кеном.
Деймон Джубал Эрли Блоуэлл по-прежнему был похож на военного, а не на политического консультанта из сериала «Кей-стрит». Этот человек лет пятидесяти пяти носил короткую, не длиннее сантиметра, стрижку и имел обыкновение выдвигать вперед подбородок. У него были настороженные карие глаза, губы, стиснутые, словно в предчувствии чьей-нибудь дерзости, и комплекция, которой недоставало солидности. Когда он улыбался, вся его физиономия, казалось, собиралась посередине в глубокую складку, почти теряя сходство с человеческим лицом. В нормальном же состоянии лицо его было угрюмым.
На вопросы он отвечал «так точно» и «никак нет», а концы фраз откусывал, как кусочки прессованного жевательного табака. Когда секретарь привел
Бойс внимательно изучил все публичные заявления Блоуэлла, сделанные после смерти президента. Ни в одном из высказываний Блоуэлл не обвинял Бет в убийстве впрямую, но для человека, так преданно служившего президентской чете, его холодность по отношению к Бет казалась попросту леденящей.
Блоуэлл начал работать у Кена Макманна сразу, как только Кен объявил, что баллотируется в президенты. Живя в Алабаме, он сочинял речи для тамошних политиков и беспробудно пил. Когда он добивался избрания своего соратника, ветерана войны во Вьетнаме, на пост президента, жизнь снова обрела для него смысл. Он бросил пить и стал новообращенным христианином. Если бывший «зеленый берет», награжденный двумя «Бронзовыми звездами», вновь вступает на праведный путь, становиться ему поперек дороги неблагоразумно. Приказ о его награждении был засекречен. Бойсовы агенты в Пентагоне выяснили, что медали были вручены за убийство восьмерых высокопоставленных вьетконговцев.
После ухода из Белого дома Блоуэлл разбогател. У него появилась клиентура во всем мире. Однако смерть президента Макманна подействовала на него угнетающе. Бойсовы сыщики выяснили, что он стал пять раз в неделю посещать собрания «Анонимных алкоголиков», тогда как, работая в Белом доме, ходил туда раз в неделю. Бойс надеялся, что ему не придется упоминать об этом в суде: у присяжных четыре, семь и четырнадцать были родственники, посещавшие собрания «АА». Кроме того, он надеялся, что ему не придется, как говорится, «бросать тень» на боевые заслуги Деймона. У присяжных один, три, шесть и пятнадцать были друзья и родственники, погибшие или получившие ранения на Второй мировой войне, в Корее и во Вьетнаме. Ему очень не хотелось сморкаться в орденские ленты военнослужащего.
ЗГП Клинтик не торопясь расспросила Деймона о некоторых фактах его биографии.
— Вы прослужили во Вьетнаме два срока?
— Так точно, мэм.
— Это необычно?
Бойс отлично знал, что она просто пытается вынудить его возражать.
— Возможно, нетипично.
— Почему вы прослужили во Вьетнаме два срока?
— Я хотел, чтобы мы победили.
Присяжные один, шесть и пятнадцать кивали.
Бойс подумал: Этому типу палец в рот не клади, и против нас он настроен решительно.
— Чем вы занимались во Вьетнаме, мистер Блоуэлл?
Бет прошептала:
— Почему ты не возражаешь?
— Тс-с.
— Моя работа заключалась в том, чтобы уничтожать противника.
— Вы руководили избирательной кампанией мистера Макманна, а когда он стал президентом, получили должность его политического консультанта в Белом доме. Что входило в ваши обязанности на этой работе?
— Уничтожение противника.
Весь зал разразился смехом. Даже судья Голландец — и тот ухмыльнулся. Бойс подумал: Хитер, очень хитер.