С пляжа к алтарю, или Танго курортной страсти (Искусительница, или Капкан на ялтинского жениха)
Шрифт:
— Я хочу руки на себя наложить, — честно призналась мне женщина.
— А вот это не нужно. Подумай о детях.
— О них Петька подумает.
— Ты уверена? А если нет? Сиротами их оставишь? А ведь он и мачеху может привести — тогда они совсем пропадут. О детях должна думать женщина, а не мужчина. И подумай о себе. Страшно жить так, как живешь ты. Мужиков кругом полно, и на твоем Петьке свет клином не сошелся. Это не тебе тяжело с Петькой жить, а Петьке с тобой не повезло.
— Почему? — Антонина захлопала ресницами и от удивления
— Потому что тяжело жить с женщиной, у которой нет чувства собственного достоинства, — с вызовом ответила я и подумала, что по-другому до Антонины просто не достучишься, потому что она привыкла считать себя жертвой и совершенно не хочет взглянуть на свою семейную жизнь со стороны. — И не забывай: если тебя не оценил один мужчина, то обязательно оценит другой. Нельзя в этой жизни жить только одними чувствами, нужно еще разум подключать. Освободись от Петра, и жизнь заиграет другими красками. Хорошей жизни у тебя с ним не получилось. Он уже никогда не будет тебя уважать, потому что ты слишком долго позволяла ему вытирать о себя ноги.
— Да кто ты такая, чтобы меня осуждать?! — вдруг взвизгнула Антонина.
— Кричи! — обрадовалась я. — Кричи! Ну, вот же, умеешь! Так почему ты все время молчишь?! Почему ты терпишь, вместо того чтобы глаза ему выцарапать?
— Тебе в этой жизни легче. Ты красивая, — задумчиво произнесла Антонина.
— А ты?
— А я — серая мышь, — вместе со стоном вырвалось у нее. — Меня Петька так и зовет: серая, бледная мышь.
— Я тоже такая была, — призналась я.
— Да ну?
— Честное слово. А затем поняла — хватит! Мышей и так слишком много, я не хочу быть одной из них.
— Да и кому я нужна с тремя детьми?
— Себе, — не раздумывая, ответила я. — Почему ты всегда думаешь о ком-то другом, но никогда не думаешь о себе?! Если ты нужна себе, то, несомненно, найдется человек, которому ты тоже станешь нужна. — Я внимательно посмотрела на Антонину и взволнованно произнесла: — Послушай, а ведь ты красивая женщина. Зачем же ты свою красоту прячешь?!
— Ты шутишь?
— Я серьезно. — Вынув шпильки из волос Антонины, я распустила ее густые, с ранней сединой, волосы.
— А ты что, волосы вообще никогда не красишь?
— Нет, — замотала она головой.
— Почему? Седина вовсю лезет. Завтра же купи краску и покрась волосы.
— А в какой цвет?
— А ты лучше сходи в парикмахерскую, там тебе посоветуют. Чтобы поэффектнее было, поярче, чтобы мужики начали оглядываться.
— Да что им на меня-то смотреть? — смутилась Антонина.
— Не скажи. Я же ведь тоже не красавица, просто умею свои недостатки превращать в достоинства. Я согласна, что писаной красавицей стать невозможно, но ведь можно попробовать! Можно быть красивой в своих словах, поступках. Нужно верить в собственную неотразимость, и всегда найдется мужик, для которого ты
— Послушай, откуда в тебе все это? Ты же такая молодая…
— Не знаю, это все Ялта. Она, родная. У меня в вашем городе произошла переоценка ценностей. Она заставила меня поверить в себя и в свою исключительность. Она, родимая, заставила меня взглянуть на себя другими глазами и понять, что мое сегодняшнее одиночество — это не расплата за неудавшуюся любовь, а божий подарок. Ялта подарила мне чувство собственного достоинства. Я знаю, что больше не хочу, чтобы мое тело считалось вещью, которое обязательно должно принадлежать какому-нибудь хозяину. Теперь оно принадлежит мне, и мое одиночество — совсем не одиночество, это моя свобода. Я свободна! Понимаешь? — На моих глазах закипели слезы.
— Понимаю, — кивнула Тоня и протянула мне носовой платок.
— Тонечка, я в Ялту еще вернусь. Я обязательно приеду в этот город, потому что я его полюбила. Она слишком многое во мне изменила.
— Возвращайся.
— Я вернусь сюда совсем другой, и мы пойдем с тобой в ресторан. Обещаешь?
— Да, — кивнула Тоня.
— А Петьку не будешь бояться?
— С тобой — нет. Твои слова придают мне силы.
— Ты покрасишь седые волосы, и мы гульнем на всю катушку. Я поняла, что Ялта для успешных людей, а тех, которые еще не достигли успеха, она обязательно изменит. А я стану успешной. Тонька, ты в меня веришь?
— Да, да, — не раздумывая, ответила она. — Ты не такая, как все. Я с тобой немного поговорила, и мне жить захотелось. Понимаешь, жить?!
— Ну вот и хорошо. Жизнь налаживается! Язакончу юридический, стану востребованным адвокатом, и ко мне обязательно придет успех.
— А я покрашу волосы в ярко-рыжий цвет, — пообещала мне Тоня.
— Мы с тобой пройдемся по набережной. Мужики будут, глядя на нас, шеи сворачивать, — говорила я сквозь слезы. — Понравился мужик — закрутила роман. Надоел — пинка под зад. Следующий!
Мы с Тоней смеялись и плакали одновременно.
— А давай сейчас напьемся? — предложила мне Тоня.
Она ушла и через пару минут вернулась с бутылкой самогонки.
Глава 21
Мы расположились на крыльце, пили самогонку, закусывали солеными огурцами и говорили про мужиков.
— А давай переоденемся? — предложила я Тоне. — У тебя же фигура хорошая. Какого черта ты в таких бесформенных платьях ходишь?
— У меня груди почти нет.
— Ерунда. Важно не то, какая у тебя грудь, а то, как ты умеешь ее подать. А ну-ка, переодевайся. Ты же Петьку не боишься?
— Нет, — замотала головой Тоня.
— Вот и отлично. Платье немного запылилось от взрывной волны, но ничего страшного. Переодевайся, я тебя отряхну.
— От какой взрывной волны?
— Да это я так, ерунду сказала.
Как только мы с Тоней поменялись одеждой, я отошла на пару шагов назад и воскликнула: