С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке
Шрифт:
Это сравнение напрашивается не случайно. По словам Деборы Блэки, в прошлом ближайшей помощницы Джонса, жизнь членов секты была настолько тяжелой, что самоубийство казалось не столь уж страшным. В стенах «Народного храма» их запугивал бесноватый «пророк», за стенами «Народного храма» их преследовала не менее жестокая действительность. Эти два источника страха, мистический и реальный, переплетались с удивительной и отталкивающей естественностью. Цветных членов секты Джонс стращал концентрационными лагерями, которые якобы покроют всю Америку в результате скорого нацистского переворота, стращал их судом Линча и горящими крестами ку-клукс-клана. Белых членов секты Джонс гипнотизировал пугалом ЦРУ. Он говорил, что все они занесены в списки разведывательного управления,
Запугивание сыграло немаловажную роль в том, что Джонсу удалось увлечь за собой в Гайану более тысячи последователей. Эти несчастные и обманутые, покидая Штаты, думали, что выбирают наименьшее из двух зол. Они не понимали, что от общества насилия нельзя просто так убежать, скрыться в непроходимых джунглях, потеряться в непролазных тропиках, земля которых еще не изведала удушливых объятий асфальта. Они не понимали, что, убегая, несут с собой с родины-мачехи ядовитые семена разрушения, что «Народным храм» в Гайане, обещанная им Джонсом «земля обетованная», станет всего лишь микрокосмом большой и недоброй земли.
Репетиции массового самоубийства продолжались и в Гайане. Со временем они все более учащались и вскоре стали проводиться еженедельно. Джонс называл их «белыми ночами». Какая жуткая, кошмарная насмешка! Джонс запугивал свою паству и угрозой надвигающейся высадки наемников, которые, дескать, перережут все население Джонстауна. И вновь полуправды и истины логически переплетались в проповедях «пророка».
«Белые ночи» начинались с раннего утра, начинались с объявления чрезвычайного положения. Поселок просыпался от душераздирающего воя сирен и истерических завываний Джонса, обычно вещавшего по громкоговорителю не менее шести часов в сутки, а в «белые ночи», по существу, непрестанно. Вооруженная охрана — около пятидесяти человек — обходила одну за другой хижины и сгоняла население в центр поселка, носивший название «Аудиториум», где под навесом стоял «трон» Джонса.
— Наемники приближаются к «Народному храму»! Нас ждет неминуемая смерть! — кликушествовал «пророк».
Несчастные беспрекословно выстраивались в длинные очереди за стаканчиком «яда», причем никто не знал, была ли это очередная «проверка лояльности» или настоящая вакханалия массового самоубийства. Детей и женщин, как на тонущих кораблях, пропускали вперед. Многократное повторение «белых ночей» еще больше травмировало паству Джонса, парализовывало ее волю, заставляло смиряться, свыкаться с мыслью о неизбежности насильственного ухода из жизни, превращало людей в скот, покорно идущий на убой. После отбоя к микрофону вновь подходил Джонс.
— Следующая «белая ночь» будет последней! — угрожающе гремел его голос, разбивая, как зеркало, тишину тропических ночей Гайаны.
«Белая ночь» 18 ноября 1978 года стала последней для четырехсот с лишним членов секты и ее главаря Джима Джонса.
Все было как во время репетиций, все, за исключением того, что в подкрашенный лимонад был подмешан цианистый калий. Длинные, грубо сколоченные деревянные столы, за которыми обычно проходят загородные пикники, были уставлены разноцветными кувшинами из пластика, наполненными дьявольским лимонадно-цианистым коктейлем. Наблюдая эту картину по телевидению уже после самоубийства, нельзя было не содрогнуться: валяющиеся на земле лицом вниз сотни трупов и веселые разноцветные кувшинчики и бидончики на деревянных столах.
Как и во время «репетиций», начали с детей. Люди подходили к столам целыми семьями, взявшись за руки, обнявшись. Смертельное снадобье им выдавали доктор-храмовник Лоуренс Шахт и ассистировавшие ему медицинские сестры. Большинство принимало яд добровольно. Тех, кто пытался сопротивляться или бежать, вооруженная стража силой возвращала к столу тайной вечери. Наиболее упорствовавших пристреливали.
Люди умирали в страшных конвульсиях, промучившись пять-десять минут, умирали
Согласно показаниям очевидцев последними словами «пророка» были «мать, мать, мать», повторявшиеся многократно. Он обращал их к своей жене, принявшей яд. Погиб и его сын. Второй сын уцелел. Он в тот день, на счастье, отправился в соседний поселок играть в баскетбол. Позже местные власти и сотрудники американского посольства обнаружили тело Джонса на кустарном алтаре. Вскрытие показало, что он умер не от яда, а от огнестрельной раны. Были обнаружены также около миллиона долларов наличными, значительное количество золотых слитков, пачки казначейских билетов, чеки социального обеспечения и более восьмисот американских паспортов, а также целый арсенал военного снаряжения. Судьба тех членов секты, которые, спасаясь от тайной вечери, бежали в джунгли, неизвестна. Скольким из них удалось скрыться, скольких убили при попытке к бегству — тоже знакомое словосочетание, — власти не знают…
Американские военные и военно-санитарные подразделения, высадившиеся в Гайане, вывозили на вертолетах и транспортных самолетах тела своих несчастных соотечественников назад, домой, в Штаты. «Как солдат, погибших во Вьетнаме», — словно сговорившись, вещают репортеры по различным телевизионным каналам. Сходство большое — те же пятнистые, зеленоватые самолеты и вертолеты, те же пластиковые мешки, те же — для некоторых — цинковые гробы, покрытые американским звездно-полосатым флагом, и почетный караул морских пехотинцев на аэродромах. «Как в Сонгми», — говорят свидетели массового самоубийства в Джонстауне американские адвокаты Марк Лейн и Чарльз Гэрри, чудом избежавшие смерти от руки фанатиков. И снова сопряжение — джунглей Вьетнама и Гайаны, резни в Сонгми и отравления в Джонстауне. Это не просто визуальное сопряжение, нет! Между ними прочная причинно-следственная связь, имеющая общие и глубокие корни, ушедшие, расползшиеся раковым метастазом во все ткани общества насилия. И те, что в Гайане, и те, что во Вьетнаме, стали жертвами большого обмана, пали ради ложных ценностей и идеалов, оказались марионетками в руках сил зла, не библейского, а реально существующего на земле…
Выше я коснулся отчасти причин трагедии в Джонстауне, и я еще вернусь к ним. А сейчас несколько слов о поводе, о том, что спровоцировало цепную реакцию массового самоубийства членов секты «Народного храма».
Некоторое время назад член палаты представителей конгресса США Лео Райэн с небольшой группой помощников, телевизионщиков и журналистов отправился в Гайану. Целью его поездки было изучение на месте положения в поселке Джонстаун. Дело в том, что значительное число членов «Народного храма» проживало раньше в Калифорнии, избирательном округе конгрессмена Райэна. Оставшиеся в Штатах родственники членов секты, до которых доходили отрывочные сведения и леденящие кровь слухи о зверствах, чинимых в Джонстауне, обратились к Райэну с просьбой проверить их достоверность, а в случае, если они подтвердятся, помочь вернуть домой попавших в беду.
В пятницу 17 ноября группа Райэна приземлилась на небольшом зафрахтованном самолете на аэродроме Порт-Каитума, маленького городка, расположенного недалеко от Джонстауна. Летную площадку отделяют от «Народного храма» всего пять миль, но из-за густых джунглей дорога туда занимает около двух часов. В Порт-Каитума Райэна встретили представители секты. По совету своих адвокатов Лейна и Гэрри они согласились допустить группу Райэна в Джонстаун. На том и порешили.
Сначала ничто не предвещало трагедии. Джонс встретил конгрессмена сдержанно, но не враждебно. Б честь прибывших был устроен ужин, а затем даже концерт духовной музыки. Правда, обитатели «Народного храма» сторонились непрошеных гостей, а тех, кто подходил к ним, отгоняла стража. Да и сами гости находились под неусыпным надзором. Любая их попытка поговорить с глазу на глаз с сектантами немедленно пресекалась.