С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд
Шрифт:
Миссис Морели-Джонсон рассмеялась визгливым девичьим хохотом. Петтерсон недовольно поморщился.
— Дорогой Крис! Как мило с вашей стороны. Но я знаю, что вы всегда очень заняты, поэтому не буду вас задерживать. Не могли бы вы прийти ко мне часов в мять. Мне надо проконсультироваться с вами.
Петтерсон глянул на рабочее расписание. На это время у него не было назначено никаких встреч. Был только один посетитель Джек Дикин на 16.00. Это был директор отеля «Сплендид». Петтерсон был уверен, что полчаса ему за глаза хватит, а затем
— Я буду у вас в это время.
— И Крис… — последовала пауза, в течение которой Петтерсон успел пробежать глазами письмо, нуждающееся в его подписи.
— Да, миссис Морели-Джонсон?
— Привезите мне мое завещание.
Петтерсон окаменел. Письмо, которое он держал в пальцах, выскользнуло и упало на пол. Он никак не мог поверить в то, что услышал.
— Извините, — пролепетал он, — я что-то не понял. Плохая слышимость. Что вы сказали?
— Но я вас прекрасно слышу… Пожалуйста, привезите мое завещание. Я хочу сделать в нем некоторые изменения.
Петтерсон похолодел, его сердце забилось в бешеном ритме.
— Я позвоню мистеру Вейдману, — продолжала старая леди. — Думаю, он тоже сможет прийти в пять часов. Втроем мы приведем завещание в порядок.
Петтерсона охватила паника. Некоторое время он сидел неподвижно, сжимая трубку в потной руке.
— Крис! — раздался квакающий голос старой леди. — Вы слушаете меня?
Он попытался взять себя в руки.
— Да… просто на линии помехи. Не могу понять, почему. — Мозг его лихорадочно работал. — Боюсь, что невозможно сделать все так быстро. Не звоните мистеру Вейдману. Простите, но чтобы забрать ваше завещание, нужно выполнить массу формальностей. Когда я приду к вам вечером, я принесу на подпись распоряжение об изъятии. В нотариальном отделе мне просто не выдадут завещание без письменного распоряжения, подписанного лично вами.
— Чепуха! — раздраженно сказала старая леди. — Мистер Фэллоуз всегда превосходно относился ко мне. Уверена, он выдаст завещание и без письменной доверенности.
Петтерсон закрыл глаза. Он понимал, что Фэллоуз, не колеблясь, выполнит любое требование старой леди. На каждое Рождество старая леди присылала ему дорогостоящий подарок, и Фэллоуз всегда помнил об этом.
— Мистера Фэллоуза сегодня нет, — сказал Петтерсон, чувствуя, как от этой лжи пот выступил у него на лбу. — Неужели это действительно так срочно? Ведь ваше завещание находится в надежных руках. Банк отвечает за его сохранность. Без вашей подписи никто не имеет права изъять его… пожалуйста, поймите это, миссис Морели-Джонсон.
Последовала продолжительная пауза, затем она раздраженно сказала:
— О’кей, не буду ставить на уши ваш идиотский банк… Я подожду.
Петтерсон вытащил носовой платок и вытер пот со лба.
— Очень мило с вашей стороны, что вы все понимаете. В пять я принесу доверенность, и завтра завещание будет у вас.
— Как все это сложно, — миссис Морели-Джонсон не скрывала раздражения. —
— Даю гарантию, что завтра утром вы его получите, миссис Морели-Джонсон.
— Хорошо, — она положила трубку.
Петтерсон без сил откинулся на спинку кресла. При мысли о том, что нужно идти на обед, его замутило.
Ровно в 17.00 Петтерсон нажал кнопку звонка в пентхаузе. В пластиковой обертке он принес букет редких орхидей. По тону голоса старой леди он понял, что та была весьма и весьма не довольна проволочками в получении завещания.
Шейла открыла дверь и отступила в сторону, вопросительно глядя на Петтерсона.
— Я должен поговорить с Бромхидом, — тихо скатал он. — Это очень важно.
Он заметил, как она вздрогнула.
— Когда вы будете уходить, он будет здесь.
Шейла могла слышать, как старая леди сказала:
— Я на вас сердита, дорогой Крис. Проходите, я вас поругаю.
Шейла вошла в свой кабинет и позвонила Бромхиду.
— Приходите в мою комнату, — коротко сказала она и повесила трубку.
Петтерсон оказался совершенно прав. Орхидеи произвели нужное впечатление на старую леди. Миссис Морели-Джонсон была настолько довольна, что забыла отругать его. После «ахов» и «охов» они перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, и миссис Морели-Джонсон перешла к сути дела.
— Крис… дорогой, я подумала о Шейле. Очень милая девушка, такая внимательная… Вы себе просто не представляете. Я хочу отблагодарить ее за заботу, вот почему мне понадобилось завещание. Я хочу оставить ей немного денег.
Мозг Петтерсона лихорадочно работал.
— Никаких проблем, — сказал он. — Достаточно внести в завещание дополнительный пункт. Я могу сам это сделать. Я внесу дополнение и заверю вашу подпись. Ни к чему беспокоить мистера Вейдмана.
Миссис Морели-Джонсон надела очки и глянула на Петтерсона.
— Мне кажется, это будет неэтично. Вейдман всегда вел мои юридические дела.
Петтерсон беспокойно заерзал в кресле.
— Как вам будет угодно, миссис Морели-Джонсон, но Вейдман потребует гонорар, а я могу все сделать бесплатно.
Это была последняя отчаянная попытка с его стороны.
— Очень мило с вашей стороны, Крис, но мне не очень хочется обижать мистера Вейдмана. Надо все же привлечь его к этому делу. Что вы скажете, если я оставлю Шейле пятнадцать тысяч долларов?
— С вашей стороны это очень великодушно, — тихо произнес Петтерсон.
— Хорошо! Тогда давайте сюда вашу идиотскую доверенность. Я подпишу ее. Потом сразу же позвоню мистеру Вейдману и отдам необходимые распоряжения.
Петтерсон был в отчаянии. Нужно было выиграть время, чтобы переговорить с Бромхидом. Когда миссис Морели-Джонсон поставила подпись, он сказал:
— Разве вы не знаете? Мистер Вейдман улетел в Нью-Йорк этим утром. Я встретил его незадолго до отъезда. Он вернется лишь в понедельник.